Что происходит во Франции?
Старый анекдот гласит: один француз – это любовь, два француза – это дуэль, много французов – это революция. Так или иначе, но Франция – мировая рекордсменка по части революционных выступлений. Это и впрямь стало частью национального характера. 135-летнюю годовщину Парижской Коммуны Франция встречает вспышкой студенческой борьбы против одобренного правым Национальным собранием закона о Договоре первого найма (ДПН). На улицах Парижа и других городов страны и во многих левых изданиях опять слышны голоса о революции, говорящей по-французски.
В начале февраля студенты города Ренна захватили свой университет, не слишком надеясь на широкую поддержку. Тем более, что в этот момент большинство студентов было на каникулах. Но им удалось продержаться. И в начале марта волнениями было охвачено подавляющее большинство университетов страны. Многие университеты были захваченs студентами. На подавление волнений бросаются силы полиции. По распоряжению министра внутренних дел Николя Саркози, сторонника жестких мер, отряды жандармерии очищают от студентов главный университет страны - Сорбонну. Следуют массовые манифестации по всей стране: 7, 18, 23, 28 марта, 4 апреля. 28 марта происходит всеобщая забастовка, проведенная профсоюзами. Движение перерастает студенческие рамки. Происходят массовые столкновения с полицией, захватываются общественные здания, перекрываются транспортные магистрали. Радикальная левая молодежь скандирует на улицах Парижа: “Oui, oui, oui a la revolution!” («Да, да, да революции!»).
Но все же, являются ли бунты французских пригородов осенью прошлого года и студенческие выступления нынешней весной данью «национальной» традиции? Или за этим стоят объективные причины общественного развития Западной Европы (а может и не только?), а мятежный галльский дух лишь помог тому, чтобы первая вспышка произошла в пригородах Парижа?
Несомненно, мы считаем верным второе.
Игорь Бунин, на сайте радио «Маяк» сообщает в статье «Франция бастует за достижения социализма» от 26 марта:
«Со стороны, особенно из России, создается впечатление, что во Франции сложилась революционная ситуация. Осенью прошлого года было двое убитых током в трансформаторной будке подростков. Сейчас это - новый трудовой контракт …
Но необходимо помнить, … что эти два события связаны меньше, чем может показаться со стороны. В этих двух событиях участвовали разные группы населения. В первом случае это были иммигранты, арабы, которые не были интегрированы во французское общество. Сейчас речь идет о многочисленном реальном молодежном среднем классе».
Да нет, господа, «эти два события связаны» гораздо больше, «чем может показаться со стороны»! И эта связь заключается в том, что осенние и весенние выступления являются реакцией на один и тот же процесс, который приводит в Западную Европу миллионы «арабов» и который толкает европейских предпринимателей ужесточать условия жизни и труда наемных работников, вынуждая последних к ответной реакции. Именно в этом источник проблемы, а не в «ошибке» де Вильпена, как пишет тот же «Маяк», принявшего непопулярный ДПН.
По большому счету речь идет о всемирном капиталистическом развитии как таковом. Точнее, о нынешнем этапе этого развития. Идет процесс постепенного, но неизбежного слома системы национальных государств и формирования крупных наднациональных региональных объединений, держав континентального масштаба. Этот масштаб задается размерами двух гигантских восходящих держав Азии – Индии и Китая. Колоссальный внутренний рынок этих государств создает пространство для бурного роста капиталистического производства в них. Последнее, разумеется, не означает их выключенность из всемирного процесса глобализации. Наоборот, оно способствует большей динамике этого включения. С одной стороны огромный внутренний рынок дает им большую независимость от давления старых империалистических держав. С другой – облегчает им возможность проникновения на другие рынки, в том числе рынки развитых стран. Огромный резервуар дешевой рабочей силы создает массовое и дешевое производство, продукция которого вытесняет продукцию Западной Европы и США. Перед старыми империалистическими центрами в полный рост становится проблема поддержания конкурентоспособности.
У Западной Европы, которая все больше превращается в новую континентальную империалистическую державу, Европейский Союз, в связи с этим возникают две проблемы, каждая из которых и нашла свой выход во французских событиях осени и весны. Обе проблемы сводятся к одной: потребности в многочисленной и дешевой рабочей силе. Низкая рождаемость на протяжении многих десятилетий уже сама по себе создала дефицит рабочей силы, который все больше восполняется ее притоком из развивающихся стран. Для ЕС, прежде всего, из Северной Африки, Восточной Европы и Турции. Готовые на выполнение самой грязной и низкооплачиваемой (с точки зрения западноевропейца) работы, иммигранты из этих стран способствуют частичному решению этой проблемы. Но одновременно массовая иммиграция создает и многочисленный рабочий класс из этих иммигрантов. Наиболее неудовлетворенная его часть, точнее ее дети, подростки, и устроила «веселую осень» во Франции.
И что может поделать с этим правящий класс ЕС? Обеспечить им высокий уровень жизни? В условиях растущей конкуренции поднимающейся Азии это невозможно – буржуазии ЕС требуется дешевеющая, а не дорожающая, рабочая сила. Перекрыть поступление рабочей силы из-за рубежа? Но откуда взять свою, европейскую, в условиях старения населения и низкой рождаемости? Даже если представить заведомо нереальную картину, что европейцы в массовом порядке кинутся рожать детей, на рынок труда они выйдут через два десятилетия. А рабочие руки нужны сейчас. И никакие меры по контролю над иммиграцией не могут зайти настолько далеко, чтобы остановить их приток в страны ЕС. А значит, конфликт преимущественно пролетарской иммиграции с буржуазным обществом будет нарастать.
Рабочий класс пополняется миллионами иностранцев, становится многонациональным. По официальным данным Евросоюза в 2000 году (тогда в ЕС входило 15 государств) число проживающих в нем иностранных граждан составляло. 19 миллионов человек, т.е. 5% населения. Учитывая нелегальную иммиграцию, в страны ЕС ежегодно прибывает порядка полутора миллионов иммигрантов (“Lotta Comunista”, № 416, апрель 2005). А ведь есть уже иммигранты второго и третьего поколений (именно их дети «подожгли» Францию в октябре прошлого года), ставшие юридически полноправными гражданами стран Евросоюза.
Другая проблема - «коренная» рабочая сила (впрочем, по мере «укоренения» эмигрантов прошлых десятилетий и она все больше будет состоять из детей иммигрантов второго и третьего поколений). Ее также требуется удешевить. Т.е. понизить заработную плату, уменьшить социальные выплаты, увеличить продолжительность рабочего времени без увеличения зарплаты. А также увеличить в интересах капиталистов гибкость в использовании этой рабочей силы. В том числе и в плане возможности быстро и без лишних затрат избавляться от ненужных работников.
И правящийся класс медленно, но верно, движется в этом направлении. Не только во Франции, но и в других странах западной Европы. Франция и Германия, два стержневых государства ЕС, показывают в этом пример. И неважно, какое правительство, правое или «левое» находится у власти. Красно-зеленое правительство Герхарда Шредера так же проводило либеральные реформы в Германии, как и правое правительство де Вильпена во Франции.
И Шредер не скрывая говорит об этом. Программы реформ «Повестка дня 2010» (“Agenda 2010”) и «Гарц IV» (“Hartz IV”), принятые Шредером, вызвали протесты и массовый отток избирателей от СДПГ. Также как и выход из нее многих рядовых членов, перешедших в новую Левую партию, созданную из сторонников бывшего лидера СДПГ Оскара Лафонтена и ПДС, наследницы СЕПГ, правящей партии ГДР. Чтобы обеспечить реализацию этих программ Шредер пошел на досрочные выборы, надеясь успеть до того, как его рейтинг упадет слишком низко, а заодно получить санкцию избирателей на их проведение. Не успел. Но нам интересно не это, а то, как он обосновывал необходимость поддержки своей линии и своей партии на выборах: «Либо вы соглашаетесь с «Повесткой дня 2010» и со всеми ее последствиями, либо получаете правительство правых партий, которое будут проводить те же реформы, только еще более беспощадным способом».
Такая «веселая» альтернатива стояла перед избирателями. А куда деваться «бедному» Шредеру!? Капитал, как местный, так и международный, требует проведения «реформ». И требует чрезвычайно настойчиво, не стесняясь в выражениях. Американская “The International Herald Tribune” в статье от 6 сентября 2005 года с красноречивым названием «Наследие Шредера: человек без «больших идей»» пишет о нем как о «худшем из канцлеров ФРГ». Ее «самый главный» упрек состоит в его «косметических “реформах”, его непоследовательности и нерешительности, его неспособности сыграть роль подлинного лидера, инициатора экономических реформ». Говоря о его реформах, она пишет, что мероприятия по программе «”Гарц IV” по оптимизации рынка рабочей силы … даже обычно благожелательный лондонский Центр европейских реформ называет “робкими”». Международный капитал беспощаден в требовании реализации своих интересов. И ему глубоко плевать, какую цену заплатят за это трудящиеся.
Указанные программы способствовали повышению «гибкости» рынка рабочей силы, облегчали возможность увольнения работников, и т.д. Инициативу брали на себя и частные немецкие компании, вынуждая профсоюзы идти на заключение новых контрактов, предусматривающих, в частности, увеличение продолжительности рабочего времени без увеличения заработной платы. Из этого же разряда и французский Договор первого найма. Закон о его принятии предусматривал для молодежи до 26 лет прием их на свою первую работу с испытательным двухлетним сроком, во время которого наниматель имеет право уволить их в любой момент без объяснения причин, без соответствующих процедур и социальных выплат, тогда как раньше для этого требовалась судебная процедура, после которой, в случае положительного решения, увольняемому выплачивалась годовая заработная плата.
Более того, MEDEF (Mouvement des Entreprises de France – Движение французских предпринимателей), устами своего президента требует распространения условий ДПН на все категории наемных работников.
И что может поделать с этим правящий класс ЕС? Да ничего. Удешевление рабочей силы – это требование для поддержания его конкурентоспособности. А значит, противоречия будут нарастать, и дело не ограничится студенческими волнениями. Дело здесь не в политике того или иного правительства, правого или «левого». Дело в самой капиталистической системе. Ее законы требуют такой политики, кто бы ни стоял у власти, за кого бы ни отдали голоса избиратели на очередных выборах. Тут уж голосуй, не голосуй … Менять надо не очередное буржуазное правительство, а всю систему. И, разумеется, не на выборах. Ибо капитал не отдаст власти, сколько бы голосов не собрала действительно коммунистическая партия. Впрочем, не будем повторять азбучные истины исторического материализма. Наша задача состоит в создании субъективного фактора, т.е. партии, которая могла бы воспользоваться ситуацией в тот момент, когда кризис достигнет точки разрыва.
Еще раз: удешевление рабочей силы – необходимое условие для поддержания конкурентоспособности развитых капиталистических стран. Здесь два проявления указанной проблемы пересекаются между собой. Иммигранты, согласные на пониженную заработную плату, оказывают давление на рынок труда в сторону снижения заработной платы. Французские события осени и весны обретают здесь непосредственную связь между собой. Весенние выступления становятся прямым продолжением осенних, даже если, как верно пишет господин Бунин, «в этих двух событиях участвовали разные группы населения». Разные, но обе они затронуты давлением капитала, удешевляющего их рабочую силу. И если первая реакция последовала осенью со стороны самых обездоленных и, одновременно самых неорганизованных, то вторая, весенняя, показывает, что процесс затрагивает все более широкие слои, которые вновь вступают в борьбу. На этот раз студенчество, которых ДПН касается в первую очередь, поскольку, во-первых, многие из них вынуждены подрабатывать, а во-вторых, после окончания учебы их сразу ждет его применение на практике. Их поддержали и некоторые рабочие, прежде всего вузовские. Наконец, под давлением низов, в поддержку студентов выступили и профсоюзы. Их трижды продажное руководство вынуждено было объявить всеобщую забастовку 28 марта, хотя первоначально на призыв общенациональной студенческой координационной сети провести забастовку 23 марта оно ответило отказом, проведя лишь манифестации 18 марта.
Правительство вынужденно маневрировать. Еще 14 марта, когда протестами было охвачено 50 из 85 университетов страны, а в 17 из них были прекращены занятия, Президент Ширак публично выступил в поддержку правительства. Но 31 марта, выступая по телевидению, он сделал небольшой шаг назад, потребовав от правительства внести две поправки. Первая из них должна была сократить испытательный срок до одного года. Согласно второй, уволенному предоставлялось объяснение, почему его увольняют. Наконец, 10 апреля Ширак, после встречи с основными министрами, заявил, что закон ДПН будет отменен, а вместо него будет принят «пакет мер, призванных содействовать снижению безработицы в молодежной среде». Нам, разумеется, хорошо известно, как борются с безработицей европейские, как и любые иные буржуазные правительства. Разрешение принимать на работу подростков с 14 лет, и использование их труда в ночных сменах с 15 лет – такова была забота правительства Франции о молодежи после осенних волнений. Посмотрим, как оно облагодетельствует ее после студенческих волнений! Пока что 13 апреля сенат одобрил законопроект, заменивший ДПН, предусматривающий обучение молодых специалистов и помощь в нахождении работы работникам низкой квалификации. Это, безусловно, успех движения, но это еще не ответ правительства.
Разумеется, буржуазное государство может только маневрировать, но оно не может отказаться от выбранного курса. И в этом плане борьба вокруг ДПН стала для него принципиальной проверкой возможности проведения либеральных реформ. Поэтому противостояние будет только нарастать.
Разумеется, не стоит преувеличивать значение и масштабы французских событий. Даже среди студентов в выступлениях участвует не более 10% от общей численности. Большинство населения им сочувствует и разделяет их недовольство ДПН, но никаких социальных потрясений не хочет. Да и сами студенты в своем большинстве аполитичны. Также как и рабочие.
Причины заключаются не только во все еще высоком уровне жизни (впрочем, и здесь далеко не у всех). Тяжкое наследие сталинизма парализует и дезориентирует рабочий класс и всех трудящихся. Ложь многих десятилетий о «социалистических странах» и последующее разоблачение преступлений, совершенных режимами государственного капитализма под социалистической вывеской, привели к тому, что трудящиеся не видят выхода. Ведь если то, что было в СССР и странах Восточной Европы, и есть социализм, то какой смысл за него бороться? А с другой – какая бы партия не приходила к власти после очередных выборов, принципиальных изменений в политике не происходило. «Левые» партии, прежде всего Социалистическая и растерявшая всякое влияние Коммунистическая, многократно предавали или, по меньшей мере, бездействовали в моменты острых социальных кризисов. Прежде всего, речь идет о событиях 1936 и 1968 годов. Если социалисты в те годы уже откровенно стали буржуазной парламентской партией, то ФКП еще пыталась строить из себя «революционную» организацию, но в критический момент всегда объявляла революционные действия «несвоевременными» и помогала буржуазии выпустить пар. Наиболее ярко это проявилось в 1936г., когда по указке Коминтерна, а по сути, сталинского руководства СССР, зарубежные компартии проводили политику Народных фронтов под предлогом «борьбы с фашизмом». А была ведь и совсем недавняя всеобщая забастовка 1995 года.
Оставим в стороне Соцпартию, «с ней давно все ясно». Она, естественно, зовет к спокойствию и переговорам. Но и Компартия даже не требует отставки правительства, не говоря уж о чем-то большем. Она, разумеется, поддерживает требования студентов против ДПН, но и только! Национальный секретарь французской компартии Мари-Жорж Бюффе призывает Вильпена «продемонстрировать некоторую долю ответственности» и «поставить себя на службу Франции». Студенты, сами, по крайне мере, дошли то требования отставки правительства.
Во время и после событий 1968 года широкое распространение получили более левые, прежде всего, троцкистские организации, чье влияние, если судить по выборам последних лет, в несколько раз больше, чем у ФКП. Но и эти организации не способны возглавить рабочий класс и повести его по пути революции. Во Франции действуют три влиятельных троцкистских партии: Лига Революционных Коммунистов (Ligue Communiste Revolutionnaire - LCR), Рабочая борьба (Lutte Ouvriere - LO) и Партия трудящихся (Parti des Travailleurs - PT). Эти партии используют революционную или, по крайней мере, радикальную риторику, но они делают все, чтобы оставить рабочих в «хвосте» у традиционных «левых» партий, Социалистической и Коммунистической, которые, по их мнению, являются «рабочими». Нет с их стороны и сколь либо серьезного противодействия профсоюзному руководству, которое давно стало представителем правящего класса в рядах трудящихся. Да и теоретическая путаница, в соответствие с которой они утверждали и утверждают, что СССР и союзные ему государства были если не социалистическими, то уж во всяком случае, рабочими, не способствует обретению рабочим классом действительно революционной перспективы и стратегии. Нет революционной программы, нет революционного руководства. Это проблема, давно задерживающая радикализацию борьбы трудящихся.
И это проблема, разумеется, не только Франции. Социальные реформы, идущие в этой стране, идут и в других странах ЕС. Они не только являются требованием (и жизненной потребностью перед лицом растущих конкурентов) деловых кругов этих стран, но и требованием их государственных институтов. И не только национальных. Но и институтов ЕС как целого, таких как Еврокомиссия и Европейский Центральный Банк. Поэтому речь может идти о необходимости создания именно международной партии рабочего класса. Даже для сегодняшней (!) практической деятельности требуется организация, по крайней мере, общеевропейская. Не говоря уж о том, что с точки зрения конечных целей революционного движения необходима всемирная организация.
Нет, события во Франции, это еще далеко не революция. Но тот же объективный процесс, который вывел на улицы осенью иммигрантскую молодежь, а весной молодежь студенческую, неизбежно оказывает, и будет оказывать давление на рабочих и всех работников наемного труда. И эти студенческие выступления (а это не раз уже было в истории) рано или поздно, в условиях этого давления, окажутся тем звоночком, который разбудит и революционный рабочий класс в целом. И тогда революция перестанет быть традиционной страшилкой для правящих кругов, она станет их смертным приговором. Процесс пошел.«Мировая революция» №12, апрель 2006