Интернациональная Коммунистическая Партия
Куба:
То, что провозглашается после смерти Кастро – это не новый этап «социалистической революции», которой никогда не было, а перепозиционирование кубинского капитализма на мировом рынке.
Национализм, который канализирует восстание кубинских пролетарских и полупролетарских масс против жестокой диктатуры Батисты и американской колонизации открыл дорогу вовсе не социализму, а национальной буржуазии, которая желала сохранить для себя прибыли, до этого заканчивавшие свой путь в карманах американских капиталистов.
Один из мифов, подпитываемый уже более пятидесяти лет империалистической буржуазией всего мира теряет, со смертью Кастро, одного из своих самых стойких пропагандистов.
Первого января 1959 года, после трех лет герильи против режима Фульхенсио Батисты, который, в интересах Соединенных Штатов правил островом уже 25 лет, «Движение 26 июля» во главе с Фиделем Кастро захватило столицу Гавану (откуда сбежал диктатор) и взяло власть в свои руки.
В общем климате освободительных движений в Латинской Америке, и в то время когда антиколониальная борьба в Азии и Африке поставила колониальные державы в затруднительное положение, Соединенные Штаты разыгрывали карту демократии, чтобы противодействовать СССР в рамках т.н. «холодной войны». Именно поэтому в первое время они поддерживали изменения, осуществляемые кубинским режимом. Но после того как правительство Кастро, осуществляя программу аграрной реформы, национализировало крупную земельную собственность и крупные предприятия, прежде всего сахарные и табачные, принадлежавшие американским капиталистам, они изменили свою политику. Они попытались удушить экономику страны, не импортируя больше ее сахар и максимально уменьшив туристические потоки на остров. Кубинское правительство, которое до этого момента никогда не определяло себя как социалистическое, повернулось в сторону СССР, который был полностью заинтересован в том, чтобы вырвать остров из-под американского влияния. Это вынужденная смена курса и принятие антиамериканской социальной программы благоприятствовали тогда внутренней и внешней «социалистической» пропаганде: в 1961 г. Куба провозгласила себя «Социалистической республикой». Благодаря тому факту, что движению герильерос Кастро удалось победить и выстоять перед самым сильным империализмом мира, кубинский режим становится в это время доказательством мифа о «национальном социализме», который СССР распространял уже несколько десятилетий. Куба, Кастро, Че Гевара представлялись сталинистским оппортунизмом как поборники «социализма», которые могут покорить Америку. Все т.н. ультралевые группы, которые принимают национализацию и кооперативы за осуществление социализма в экономическом плане, попали в ловушку пропаганды ложного русского, китайского и, следовательно, кубинского социализма. Более того, претендуя на то, что социалистическая революция возможна без определяющего действия пролетариата и без того, чтобы во главе эксплуатируемых масс находилась революционная коммунистическая партия, они утверждали, фактически, что социализм представляет собой лишь расширенную демократию, у которой не было в качестве программы разрушения основ капитализма внутри и, в качестве бастиона международной пролетарской революции, включения этой антикапиталистической борьбы в борьбу пролетариата всех других стран.
В действительности, если борьба против колониального угнетения на Кубе и была направлена на то, чтобы вырвать из голода и нищеты массы кубинских крестьян и пролетариев, то эта борьба всегда имела черты борьбы буржуазии, ориентирующей революционные порывы угнетенных слоев к капиталистическим политическим и экономическим целям, носителями которых являются мелкобуржуазные элементы, в силу того, что крупная буржуазия была причастна к американскому господству.
В 1959 г. Куба не была больше такой же, как веком ранее; в 1898 г. остров стал независимым от Испании, но лишь для того, чтобы стать капиталистической полуколонией США. Исторически «двойная революция» (революция антифеодальная или за национальную независимость, закладывающая основы капиталистического развития, и пролетарская антикапиталистическая революция, как в России в 1917 г.) не была, отныне, в повестке дня: таковой стала только пролетарская революция, даже если ее рамками были бы рамки страны со слаборазвитым капитализмом. Пролетарская, действительно социалистическая, революция может иметь своим протагонистом только пролетариат заводов и пашен, организованный в социально-экономические ассоциации, позволяющие ему подняться, через экономическую борьбу, до политической борьбы против буржуазии под руководством своей революционной коммунистической партии, единственного органа, обладающего классовым сознанием, а, следовательно, пониманием общих целей и задач пролетарской борьбы, как на национальном, так и на международном уровне. Всего этого не было как на Кубе, так и в других местах, поскольку с конца двадцатых годов т.н. сталинистская контрреволюция одержала победу над движением пролетариата в России и во всем мире. Вот почему кастризм или геваризм никогда не был социалистическим: речь, в действительности шла о буржуазном радикализме под кубинским соусом.
В 1961 г. мы писали:
«Это лишь видимость, что движение на Кубе, действующими лицами которого были барбудос, связано с движением, которое сверху до низу потрясло традиционный порядок в Азии и Африке. Общий элемент, представленный тяжелой борьбой против империализма и крупных капиталистических монополий, вуалирует тот важнейший факт, что в случае афро-азиатских стран борьба за национальную независимость и создание унитарных государств (борьба, направляемая, следовательно, против колониальных держав и, в любом случае, против финансовых игр империалистических монополий) является одним из аспектов более широкой борьбы против традиционных феодальных и полуфеодальных структур. На Кубе же, в целом, капитализм, пусть и неустойчивым образом, уже был импортирован много десятилетия назад из Соединенных Штатов и других капиталистических стран. В ее экономике уже давно присутствуют фундаментальные буржуазные структуры, включая, следовательно, структуры социальные, опирающиеся на подвергающийся сверхэксплуатации многочисленный пролетариат.
Здесь главной идеей антиколониальной «революции» является стремление молодой местной буржуазии освободиться от господства иностранного финансового капитала (под сенью которого она, однако, и развивалась). Или, в зависимости от обстоятельств, установить с ним отношения сотрудничества с целью эксплуатации местных ресурсов, используя с этой целью повстанческие порывы пролетарских и полупролетарских масс, ориентируя их на националистические цели, уводя их в сторону от любой социальной революционной ориентации и делая из них трамплин для своего господства в государстве. Движения и режимы, которые возникли в этой атмосфере, и наиболее «чистую» модель которых предлагает кубинский пример, представляются, следовательно, как яростные националисты снаружи и реформисты внутри. В первом случае они выполняют историческую функцию разрыва империалистического равновесия, который может вызвать и на деле вызывает в больших центрах буржуазного пиратства (и особенно в Соединенных Штатах) кризисы престижа и серьезные экономические затруднения, резкое проявление которых не может оставить тупо «безразличными» мировой пролетариат и революционную коммунистическую партию. Во втором случае они играют роль тормоза для внутренних социальных противоречий. И для местного и для международного пролетариата не только не ставится вопрос о вооруженной поддержке националистическим партиям в той мере, в какой речь шла бы о том, чтобы «продвигать вперед колесо истории», уничтожая остатки докапиталистических структур и толкая движение по пути «двойной революции», но ставится вопрос о разоблачении ее буржуазно-реформистских целей и выдвижении вперед вопроса о независимости рабочего класса по отношению к межклассовым партиям и режимам и об открытой борьбе пролетариата за взятие власти.
В конкретном кубинском случае революционный пролетариат может позитивно расценивать удары, нанесенные как сахарным и нефтяным американским мастодонтам, так и их правительству, которое осуществляет свое вмешательство во имя «свободы» и «самоопределения народов», и демонстрацию лживости этой пропаганды. Но он должен бороться против претензии кастристов на то, что они совершили «социальную революцию» и, что еще хуже, что не сегодня-завтра создадут «социалистическую республику», к тому же с благословения великого мирового аферизма, персонализированного Кремлем.
Формированию и распространению этого мифа, который, заметим в скобках, льет воду на мельницу радикальных буржуа, которые проповедуют возможность революции без классовой партии и, следовательно, без марксизма, способствуют не только, что логично для сталинистов-хрущевистов, коммивояжеры межклассовых народных режимов, которые окрестили «прогрессивными» и даже «социалистическими», но также и национал-коммунисты а-ля Тито и те, кто, к несчастью великого революционера, провозгласили себя троцкистами» (1).
По ту сторону кастристско-геваристского мифа о «кубинском социализме» остается тот факт, что Куба оказала сопротивление давлению Вашингтона с его эмбарго, которое длится уже 55 лет. Конечно, до 1989 года, когда обрушилась советская империя, возможность рассчитывать на торговые и политические отношения с СССР и его европейских союзников позволяла противостоять американским угрозам. Но не следует забывать, что кубинская экономика, именно через капиталистические отношения с Москвой и Восточной Европой и несколькими латиноамериканскими странами, была вновь включена в мировой рынок через импорт нефти, продовольствия, химической продукции и промышленного оборудования и экспорт сахара, табака, никеля, рыбной а также фармацевтической продукции. После краха СССР торговые отношения расширились на страны Западной Европы. В такой степени, что с 2002 года Куба использует евро вместо доллара в своих международных торговых обменах. Ослабление американского эмбарго с начала 2000-х годов сделало так, что Соединенные Штаты стали третьим торговым партнером страны. Изоляция Кубы, в действительности, никогда не была торгово-экономической изоляцией, а была, прежде всего, изоляцией политической, его маргинализацией со стороны американского капитализма с целью доведения режима до истощения, в ожидании его падения, в силу провала интервенции в стиле нападения в Заливе Свиней.
Станет ли евро раньше доллара той валютой, которая перепозиционирует Кубу на мировом рынке, теперь уже не только в торговых обменах, но и в области инвестиций? Но станет ли таковой одна или другая, это не изменит основы капиталистической экономики: капитал инвестируется легче туда, где в изобилии присутствуют природные ресурсы и рабочая сила. И Куба предлагает капиталу плодородную землю и способную, хорошо образованную и, прежде всего, привычную к низкому уровню жизни, т.е. дешевую рабочую силу. Подписание соглашений с европейскими фармацевтическими предприятиями в соответствии с планами развития биотехнологий показывает, что Куба может предоставлять хорошие источники прибыли для капитала. Нет никакого сомнения, что это тот путь, которым будет следовать режим, с еще большим энтузиазмом, чем раньше. Недавний визит Обамы и чиновников Государственного департамента в Гавану – еще один сигнал к тому, что американские капиталисты подталкивают к прекращению изоляции Кубы со стороны Соединенных Штатов.
Если рабочие кубинских городов и деревень, обманываемые в течение десятилетий ложным социализмом, смогли, однако, воспользоваться значительным прогрессом, особенно в области здравоохранения и образования, то они обязаны в этом, прежде всего борьбе, которую они вели против самых жестоких форм их эксплуатации американскими капиталистами и их подельниками, борьбе, которая позволила изгнать Батисту и американские тресты. Чтобы обосновать свою легитимность режим Кастро был вынужден обеспечить базовые потребности масс. Они обязаны в этом, затем, международной конъюнктуре, в которой напряженность между империалистическими державами сконцентрировалась, в конечном итоге, в других регионах мира, в особенности в Африке и Азии.
Мы не знаем, сколько времени потребуется для того, чтобы кубинские пролетарии отдали себе отчет в том, что национализм, который «команданте» Фидель Кастро и Че Гевара окрестили «социализмом», так же как и партия, названная «коммунистической» (основанная только в 1965 году), были лишь буржуазными инструментами с целью освобождения кубинского капитализма от американского влияния и непосредственного осуществления, через завоевание «национального суверенитета», своей собственной эксплуатации, характерной не для социализма, а для любого капиталистического общества.
Мы не знаем, какое обострение межимпериалистических противоречий и какие экономические кризисы поколеблют власть буржуазии в Соединенных Штатах, Европе, России, Китае и Латинской Америке. Но, безусловно, сам рост капитализма приведет к росту и интенсификации столкновений и войн, неизбежно избавляя пролетариев от длительной реформистской, демократической и националистической интоксикации и ставя их перед исторической дилеммой: война или революция, революционная классовая борьба с целью защиты своих пролетарских интересов, текущих и исторических, или очередное подавление их классовой идентичности и продолжение их порабощения безжалостным и ненасытным капиталистическим способом производства.
В качестве коммунистов, революционеров-интернационалистов, на основе исторического опыта Парижской Коммуны и Октябрьской революции и следуя линии, которая характеризовала борьбу коммунистической Левой против перерождения Коммунистического Интернационала и его партий, мы продолжаем трудную задачу защиты ортодоксального марксизма против всех оппортунистических нападок и задачу формирования классовой партии, которая должна будет направлять в международном масштабе пролетарские массы к антибуржуазной и антикапиталистической, следовательно, на этот раз, действительно социалистической и коммунистической революции.
(1) « Les deux visages de la révolution cubaine », Programme Communiste n°16/1961
03 / 12 / 2016
Источник: "Le Prolétaire" № 522 (ноябрь-декабрь 2016 - январь 2017)