К дню памяти Ленина
Близится день памяти
Ленина, человека, возглавившего самую грандиозную на сегодняшний день попытку свержения мировой капиталистической системы. И человека, на чьем имени уже многие десятилетия паразитируют те, кто потопил эту попытку в ходе самой кровавой контрреволюции, и их сегодняшние наследники. Недавнее бурное (во всяком случае, в почтовых рассылках Интернета) празднование 130-летия вождя этой контрреволюции наводит на невеселую мысль, что и день памяти Ленина будет все еще находиться под преобладающим влиянием сталинизма. Наследникам «вождя всех народов», для обоснования своей «революционности», все еще нужно изображать из себя «продолжателей» дела руководителя Октябрьской революции, хотя все чаще слышны с их стороны заявления, что Сталин был все ж-таки «мудрей». Их версию истории, но с заменой плюса на минус, с радостью поддерживает либеральные наследники (которые, разумеется, от этого наследства открещиваются) того же вождя: вот, смотрите, коммунисты сами соглашаются, что сталинские ГУЛАГи и массовые репрессии – это их родное дитя, еще раз подтверждая «звериную суть большевизма».
Рады такой оценке и сами сталинисты: «смотрите, как набрасываются на нас защитники капитализма, значит, мы и в самом деле представляем для него опасность». О том, что «набрасываются» они не на них, а на большевизм, для подавления и запрещения которого необходимо вымазать его в сталинистские краски, эти господа «революционеры» понять не в состоянии. Последний пример Украина: «судебное» решение по голодомору и внесенный в Верховную Раду законопроект о запрещении большевистской (!) идеологии. «Внуки» Сталина этот запрет переживут – открыто назовут себя ура-патриотами и продолжат молиться на своего «кремлевского горца». Над всем этим стоит правящий режим (сегодняшний продолжатель дела сталинистской контрреволюции), который, особенно в России, осеняет все это как официальную версию, дозировано используя, в зависимости от ситуации, как достижения СССР, так и его критику.
Все рады, все довольны. Марксистам-интернационалистам приходится вести неравную борьбу с этой тройной защитой капиталистического способа производства. Медленно, но верно, но она дает свои плоды. И мы не остановимся на этом пути. Как автору этих строк, так и газетам ИКС «Мировая революция» и «Классовый взгляд» уже не раз приходилось развенчивать сталинистско-буржуазные мифы о «преемственности» между большевизмом и сталинизмом. Все это можно прочитать в наших газетах и в статьях из них, выставленных в Интернете.
А сегодня я просто хотел бы обратить внимание на те мысли, которые тревожили Ленина в последние год с небольшим его жизни, еще раз обратившись к его последним письмам и статьям. Ключевым здесь является «Письмо к съезду». Тревоги, изложенные в нем, чаще прямо, чем косвенно, нашли отражение во всех его последних работах. Эти тревоги идут по нарастающей. 23 декабря 1922 года он пишет предложение к будущему съезду партии по расширению состава ЦК. Связывая непосредственную возможную причину раскола с личными качествами и противоречиями между отдельными руководителями партии, прежде всего, Сталиным и Троцким, Ленин, однако, выводит его опасность из самого процесса социально-экономического развития страны при условии задержки социалистической революции в других странах: на Западе, где наиболее передовой рабочий класс мог бы помочь молодому пролетариату России создать социалистическую экономику (элементы которой Ленин надеялся внедрить через кооперацию – см. ниже); и на Востоке, где пролетариат еще не созрел, но где, прежде всего, в Индии и Китае, огромная численность населения могла бы обеспечить решающий перевес пролетариату в ходе его всемирной революции.
Сначала он пишет о внешней угрозе из-за обострения межимпериалистической борьбы: «Мне думается, что нашему Центральному Комитету грозили бы большие опасности на случай, если бы течение событий не было бы вполне благоприятно для нас (а на это мы рассчитывать не можем), - если бы мы не предприняли такой реформы … Такая реформа значительно увеличила бы прочность нашей партии и облегчила бы для нее борьбу среди враждебных государств, которая, по моему мнению, может и должна сильно обостриться в ближайшие годы» (В.И. Ленин, ПСС, т. 45, стр. 343-344). Но уже на следующий день Ленин делает дополнение, касающееся внутреннего развития: «Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. На этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно» (там же, стр. 344). И в качестве то ли надежды, то ли утешения добавляет: «Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить» (там же). Надежда не оправдалась – оправдались опасения «неизбежного … падения» партии.
Однако, как в недалеком будущем Левая оппозиция, Ленин также видит основную опасность именно в противоборстве двух классов: пролетариата и мелкобуржуазного крестьянства. Но смертельный удар был нанесен не со стороны мелкой буржуазии, а со стороны государственной бюрократии. И Ленин, и Троцкий, и децисты, первыми понявшие буржуазную природу сформировавшегося к середине 20-х годов общества, видят основную опасность именно в мелкой буржуазии. Понятие бюрократии только как служанки правящего класса, без учета того, что она сама является его частью и ее способности, при определенных исторических условиях, самостоятельно выполнять роль соответствующего класса в целом, сыграло роковую роль для революционного крыла партии. Настолько, что Троцкий одно время даже хотел союза со сталинистским «центром» против «правых» во главе с Бухариным. А децист Сапронов, резко критикующий непоследовательность Троцкого, даже в 1932 году, со всей очевидностью вскрывая самостоятельные классовые интересы бюрократии (буржуазной, разумеется), продолжал называть сложившуюся систему мелкобуржуазной диктатурой.
Ситуация в период написания Лениным последних статей оставалась неопределенной, но несомненно, что Ленин отлично понимал, что главную роль здесь сыграет объективное развитие общества, и если оно пойдет в нежелательную сторону, то «никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол». Но поскольку среди вариантов этой неизвестности был и вариант нового подъема мировой революции, Ленин, как революционер, пытался сделать все возможное, чтобы партия большевиков, сохранив свой революционный пролетарский характер, смогла благополучно пережить этот тяжелый период ожиданий.
Понимая, что в этих условиях формальной причиной раскола могут стать и личные разногласия, он специально уделяет внимание личным качествам представителей партийного руководства: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.
Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».
Последнее предложение звучит как пророчество. Пророчеством становится и последнее дополнение к Письму, продиктованное Лениным 4 января уже нового 1923 года, в котором Ленин решается, наконец, высказать главное (наряду с увеличением численности ЦК) требование - необходимость перемещения Сталина с поста генерального секретаря: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение» (там же, стр. 346).
«Мелочь» обернулась тем, что укрепляющаяся у власти бюрократия сделала ставку на Сталина.
Вновь и вновь Ленин возвращается к этой проблеме «устойчивости» партии и рабочего государства в работах «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше». Наряду с ней постоянно поднимается вопрос о предотвращении бюрократизации: «Мы должны постараться построить государство, в котором рабочие сохранили бы свое руководство над крестьянами, доверие крестьян по отношению к себе и с величайшей экономией изгнали бы из своих обобществленных отношений всякие следы каких бы то ни было излишеств. Мы должны свести наш госаппарат до максимальной экономии. Мы должны изгнать из него все следы излишеств, которых в нем осталось так много от царской России, от ее бюрократическо-капиталистического аппарата» (там же, стр. 404-405). Даже в такой, казалось бы, отвлеченной статье как «Странички из дневника», посвященной вопросам образования и культуры, он специально замечает: «Мы только тогда начнем двигаться вперед (а тогда мы начнем наверняка двигаться во сто крат быстрее), когда подвергнем изучению этот вопрос, будем основывать всевозможные объединения рабочих - избегая всемерно их бюрократизации - для того, чтобы поставить этот вопрос, обсудить его и претворить его в дело» (там же, стр. 368). Речь шла о создании рабочих организаций в помощь культурному развитию деревни. Но, в первую очередь, противодействовать бюрократизации общества Ленин надеялся через введение в расширенный состав ЦК и ЦКК, также как и Рабкрина, рабочих, не развращенных работой во властных органах.
Однако решающий удар по бюрократии может быть нанесен только экономически и, даже если об этом не говорилось напрямую, именно в этом главная ценность статьи «О кооперации». Преодоление капитализма, переход к социализму, сам по себе означает и преодоление бюрократии как слоя, паразитирующего на всех, но в первую очередь, эксплуатируемых классах общества: управленческий аппарат все больше вытесняется самоуправлением трудящихся, а остающиеся работники этого аппарата все больше переходят от управления людьми к управлению вещами, к управлению чисто производственными процессами.
Но сначала небольшое, но очень важное отступление. Усилиями сталинистских идеологов работа «О кооперации» внесена в число тех, которые, якобы «обосновывают» теорию социализма в одной стране – уж очень часто там повторяется мысль о том, что у нас есть все необходимое для построения социализма. Что ж, Ленин не считал нужным каждый раз повторять то, что было азбукой для марксистов того времени: построение социализма в советской России невозможно без победы рабочего класса в большинстве развитых стран мира. Тем не менее, он счел нужным напомнить и об этом: «Я готов сказать, что центр тяжести для нас переносится на культурничество, если бы не международные отношения, не обязанность бороться за нашу позицию в международном масштабе» (там же, стр. 376). Итак, центр тяжести по-прежнему находится в необходимости победы мировой социалистической революции в решающих центрах капитализма. Именно необходимостью продержаться, сохранив власть рабочих, единство и революционный пролетарский характер партии, и объясняются тревоги Ленина в этот период, когда он не знал, даст ли ему судьба возможность самому вмешаться в этот процесс. Об этом он пишет и в своей последней работе «Лучше меньше, да лучше»: «Мы стоим, таким образом, в настоящий момент перед вопросом: удастся ли нам продержаться при нашем мелком и мельчайшем крестьянском производстве, при нашей разоренности до тех пор, пока западноевропейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму? Но они завершают его не так, как мы ожидали раньше» (там же, стр. 402). Эта неопределенность дальнейшего пути капиталистического развития, его сроков, стала главнейшей проблемой оказавшейся в изоляции пролетарской революции в России, которая самостоятельно могла завершить лишь задачи буржуазной революции.
И вот с учетом этого международного условия Ленин рассматривает и внутренний процесс перехода к социализму, уделяя первостепенное внимание кооперации: «Едва ли все понимают, что теперь, со времени Октябрьской революции и независимо от нэпа (напротив, в этом отношении приходится сказать: именно благодаря нэпу), кооперация получает у нас совершенно исключительное значение. В мечтаниях старых кооператоров много фантазии. Они смешны часто своей фантастичностью. Но в чем состоит их фантастичность? В том, что люди не понимают основного, коренного значения политической борьбы рабочего класса за свержение господства эксплуататоров. Теперь у нас это свержение состоялось, и теперь многое из того, что было фантастического, даже романтического, даже пошлого в мечтаниях старых кооператоров, становится самой неподкрашенной действительностью. У нас, действительно, раз государственная власть в руках рабочего класса, раз этой государственной власти принадлежат все средства производства, у нас, действительно, задачей осталось только кооперирование населения. При условии максимального кооперирования населения само собой достигает цели тот социализм, который ранее вызывал законные насмешки, улыбку, пренебрежительное отношение к себе со стороны людей, справедливо убежденных в необходимости классовой борьбы, борьбы за политическую власть и т. д. И вот не все товарищи дают себе отчет в том, какое теперь гигантское, необъятное значение приобретает для нас кооперирование России. В нэпе мы сделали уступку крестьянину, как торговцу, принципу частной торговли; именно из этого вытекает (обратно тому, что думают) гигантское значение кооперации. В сущности говоря, кооперировать в достаточной степени широко и глубоко русское население при господстве нэпа есть все, что нам нужно, потому что теперь мы нашли ту степень соединения частного интереса, частного торгового интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения его общим интересам, которая раньше составляла камень преткновения для многих и многих социалистов. В самом деле, власть государства на все крупные средства производства, власть государства в руках пролетариата, союз этого пролетариата со многими миллионами мелких и мельчайших крестьян, обеспечение руководства за этим пролетариатом по отношению к крестьянству и т. д. - разве это не все, что нужно для того, чтобы из кооперации, из одной только кооперации, которую мы прежде третировали, как торгашескую, и которую, с известной стороны, имеем право третировать теперь при нэпе так же, разве это не все необходимое для построения полного социалистического общества? Это еще не построение социалистического общества, но это все необходимое и достаточное для этого построения» (там же, стр. 369-370).
Я привел здесь достаточно длинную цитату. Но в ней все. С учетом указанного международного пункта, при условии власти рабочего класса, его руководящей роли по отношению к крестьянству, при условии перехода в руки его (рабочего!) государства «всех крупных средств производства», вот при этих условиях и «При условии максимального кооперирования населения само собой достигает цели тот социализм, который ранее вызывал законные насмешки, улыбку» … и «из кооперации, из одной только кооперации, которую мы прежде третировали, как торгашескую, и которую, с известной стороны, имеем право третировать теперь при нэпе так же, разве это не все необходимое для построения полного социалистического общества?». При указанных условиях, пишет Ленин, кооперация - это все (!), что необходимо для построения социализма. При этих условиях социализм вырастает «из одной только кооперации»!
Побеждающая бюрократия использовала тезисы Ленина о кооперации, чтобы прикрыть насильственное объединение в государственные, по сути, предприятия (колхозы и совхозы) крестьян с целью максимального выжимания средств для очередного этапа капиталистического накопления. Но реальная кооперация была похоронена. Разумеется, не случайно – ибо она, в процессе своего развития, подчиняет, вытесняет и, в конечном итоге, уничтожает бюрократию.
Не знаю, руководствовался ли Ленин полученным послереволюционным опытом или положениями Маркса из его третьего тома «Капитала»: «Кооперативные фабрики самих рабочих являются, в пределах старой формы, первой брешью в этой форме, хотя они всюду, в своей действительной организации, конечно, воспроизводят и должны воспроизводить все недостатки существующей системы. Но в пределах этих фабрик уничтожается противоположность между капиталом и трудом (здесь и далее выделено мной - Ю.Н.), хотя вначале только в такой форме, что рабочие как ассоциация являются капиталистом по отношению к самим себе, т.е. применяют средства производства для эксплуатации своего собственного труда. Они показывают, как на известной ступени развития материальных производительных сил и соответствующих им общественных форм производства с естественной необходимостью из одного способа производства возникает и развивается новый способ производства. Без фабричной системы, возникающей из капиталистического способа производства, как и без кредитной системы, возникающей из того же самого способа производства, не могла бы развиваться кооперативная фабрика. ...Капиталистические акционерные предприятия, как и кооперативные фабрики, следует рассматривать как переходные формы от капиталистического способа производства к ассоциированному, только в одних противоположность устранена отрицательно, а в других - положительно" (ПСС, т.25, ч. I, стр.483-384)».
Чрезвычайно важный момент:
1) переход к социализму представляет собой разрешение противоречия между трудом и капиталом;
2) первоначальной формой разрешения такого противоречия является коллективная (не государственная!) фабрика, из которой и «возникает и развивается новый способ производства»;
3) передача в руки рабочего государства крупнейших средств производства (как сейчас говорят «естественных монополий») неизбежна и необходима, как по политическим (отнятие средств производства у буржуазии), так и по экономическим причинам - на то они и «естественные монополии», что ими можно управлять только в интересах всего общества; но на этих государственных предприятиях не уничтожается противоречие между трудом и капиталом, здесь, как пишет Энгельс, «чем больше производительных сил возьмет оно [государство - ЮН] в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки» (К.Маркс, Ф.Энгельс, Соч., т. 20, стр. 289-290).
«Новый способ производства» возникает не из государственного сектора, где «доводятся до крайности» капиталистические противоречия, а из коллективной фабрики, где эти противоречия «уничтожаются». Не расширение госсектора ведет к социализму, а его отмирание (вместе с государством) в процессе растущей кооперации между коллективными предприятиями. Создавая самоуправляемые структуры эта «кооперация кооперативов» берет постепенно под свой, не государственный, а действительно общественный контроль и «естественные монополии», отбирая их у государства, лишая государственную бюрократию последней опоры, избавляя государственных рабочих от их положения наемных работников (пусть и имеющих широчайшие права после установления диктатуры пролетариата, включая рабочий контроль над производством), доводя до конца уничтожение противоречий капитализма. Как пишет Маркс в «Гражданской войне во Франции» «кооперативное производство не должно оставаться пустым звуком или обманом, ... оно должно вытеснить капиталистическую систему, ... объединенные кооперативные товарищества организуют национальное производство по общему плану» (там же, т. 17, стр. 346-347).
Время вносит коррективы, И их, по мнению автора и учитывая горький опыт государственного капитализма, следует сделать в вопросе собственности на эти коллективные предприятия (не на «естественные монополии»!). Желающие ознакомиться с этим мнением поподробнее могут прочитать мое «Письмо к Александру Савченко» 1998 года: http://goscap.narod.ru/naz.html . Мы же вернемся к Ленину.
Повторюсь, я не знаю, руководствовался ли Ленин именно этими положениями или вновь пришел к ним, основываясь на практике, но так или иначе, то понимание перехода к социализму, которое он оставил как свое завещание, по сути дела, повторяет их. И оно абсолютно противоположно тому т.н. «строительству социализма» в СССР, которое, говоря словами Энгельса, «довело до крайности» капиталистические отношения.
Безусловно, такие позиции Ленина несли немалую угрозу поднимающей голову бюрократии. Вряд ли мы узнаем когда-либо, насколько справедливы подозрения в организации Сталиным отравления Ленина, но его смерть пришлась очень кстати как Сталину лично, так и бюрократии в целом.
В чем-то ситуация, описная Лениным в начале статьи «О кооперации», перекликается с нынешней. Есть некоторое количество людей, вдохновенно пишущих статьи, порой небезынтересные, на тему коллективной собственности. Но именно про них те самые строчки о «мечтаниях старых кооператоров», в которых «много фантазии … люди не понимают основного, коренного значения политической борьбы рабочего класса за свержение господства эксплуататоров». Или это понимание чисто формальное. Большинство (хотя и не все), предлагают, через коллективные предприятия, альтернативу «казарменному социализму», который у нас, якобы, был. Но ни понимания закономерностей развития общества, ни как, на базе этих закономерностей, классовая борьба приводит к завоеванию власти пролетариата, они не видят, или видят через старые сталинистские очки, порой, даже не отдавая себе в этом отчета. Иначе говоря, эти люди совершенно не способны указать тот путь, который и приведет к возникновению возможности претворения их фантазий в практику реальной жизни. И есть те революционеры-интернационалисты, которые отлично понимают и капиталистическую классовую природу т.н. «социалистических стран» и принципы организации классово самостоятельной борьбы рабочего класса. Т.е. те, кто знает, по крайне мере в теории, как привести к возникновению, к завоеванию условий, при которых указанные фантазии могут обрести реальную почву (они перечислены выше в отрывке из статьи Ленина). Но именно они чаще всего меньше всего отдают себе отчет в том, какую роль будет играть коллективный сектор после победы революции. Т.е. создав условия для начала перехода к социализму, многие из них готовы вместо этого перехода вновь всучить все в руки государству, надеясь, что система Советов сама по себе обеспечит контроль над бюрократией. Опасное заблуждение! Советы – это надстройка. А надстройка встает над базисом только в период революции, когда возросшие производительные силы перерастают рамки старых производственных отношений. Тогда революционные классы восстают вопреки (!) устаревшему базису, формируют революционную надстройку, которая изменяет систему производственных отношений, т.е. отношения собственности. Но как только изменившиеся отношения собственности открывают простор для дальнейшего развития, все возвращается на круги своя: новые производственные отношения подчиняют себе вчера еще революционную надстройку, приспосабливая ее (или хотя бы ее название, лозунги – так было с системой Советов в СССР) для своих нужд. А потому сами по себе Советы не обеспечат сохранение власти трудящихся, без создания экономического сектора, находящихся под их контролем, но вне контроля бюрократии. Сектора, в котором будет разрешено противоречие между трудом и капиталом.* * *
Опасаясь, что уже не сможет реально повлиять на развитие событий, Ленин оставляет нам свои последние письма и статьи, где пытается наметить разные пути движения в ситуации грядущей неопределенности. Не все эти предложения были оправданы, хотя только практика будущих революций даст окончательную проверку того, какие именно и почему. Но в таких сложных и неопределенных условиях и невозможно предугадать все. Тем ценнее выглядит тот факт, что значительное их большинство доказало свою правоту, иногда горькую: социализм в одной стране не победил, опрокинутый переворотом государственно-капиталистической бюрократии; раскол в партии очень скоро стал реальностью и возглавил его именно Сталин, на чьем смещении настаивал Ленин; опыт государственного капитализма еще раз подтвердил, что на базе государственной собственности социализм не произрастает, не оставляя иного пути к нему, кроме «кооперативного».
Сколько бы не топтали в грязи имя Ленина, сколько бы не паразитировали на нем его мнимые «последователи» из оппортунистического и контрреволюционного лагеря, капитализм не в состоянии вытравить его из памяти человечества, ни как мыслителя, ни как человека, до последней минуты отдававшего себя трудящимся, борьбе за их реальное освобождение, за переход «из царства необходимости в царство свободы». Мы берем с собой его метод и его уверенность в конечной победе. И мы победим!