"Мы ненавидели такой народ": размышления о белом терроре
Часть IV
(окончание)
«Грабьармия» генерала Деникина
Территории, оказавшиеся под контроль Добровольческой армии Деникина, были самыми густонаселенными, богатыми и промышленно развитыми среди всех территорий, занимаемых белогвардейцами»: Дон, Кубань, Украина, Центрально-черноземный район. Здесь были и самые жаркие бои, и самый кровавый террор и самый безбрежный грабеж белогвардейских «спасителей России».
Помимо армии репрессии на занятой территории проводила деникинская полиция, т.н. государственная стража, численность которой к сентябрю 1919 г. составила 78 тыс. человек. Притом, что в действующей армии Деникина в то время было 110 тыс. штыков и сабель. Попытки Деникина как-то ограничить репрессии, дабы не слишком отталкивать население, успеха не имели:
«Регулярно поступали смертные приговоры, вынесенные каким-нибудь заброшенным в Екатеринодар ярославским, тамбовским крестьянам… но, несмотря на грозные приказы о равенстве классов в несении государственных тягот… ни одно лицо интеллигентно-буржуазной среды под суд не попало» («В огненном кольце», «Молодая гвардия», М., 1988, с. 597). Так писал в «Очерках русской смуты» сам Деникин.
Такова была суть «классового подхода» со стороны контрреволюции. А он редко бывает другим. Эту суть можно также прокомментировать словами донского генерала С.В. Денисова (1878-1957): «Трудно было власти … Миловать не приходилось… Каждое распоряжение – если не наказание, то предупреждение о нем… Лиц, уличенных в сотрудничестве с большевиками, надо было без всякого милосердия истреблять. Временно надо было исповедовать правило: “Лучше наказать десять невиновных, нежели оправдать одного виноватого”. Только твердость и жестокость могли дать необходимые и скорые результаты» (Денисов С.В. «Начало гражданской войны на Дону», М-Л, 1926, с. 98-99). Диктатура как Краснова, у которого служил Денисов, так и Деникина, свято следовала этому «наказу».
Деникин прямо обвинял органы контрразведки, что они, «покрыв густой сетью территорию Юга, были иногда очагами провокации и организованного грабежа» («В огненном кольце», с. 595).
А. Литвин пишет в своей книге: «Было много самозваных разведок, которые занимались вымогательством, мародерством, взятками и т.д. Это свидетельство одного из ее бывших начальников. Очевидец, новороссийский журналист, продолжает: то, что творилось в застенках контрразведки города, напоминало “самые мрачные времена Средневековья”… Жестокости были таковы, что даже фронтовики “краснели”. “Помню, один офицер из отряда Шкуро, из так называемой “волчьей сотни”, отличавшейся чудовищной свирепостью, сообщал мне подробности победы над бандами Махно, захватившими, кажется, Мариуполь, даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных, безоружных уже противников: четыре тысячи!” Контрразведка развивала свою деятельность до безграничного, дикого произвола, говорили свидетели тех дней…
В том же духе действовали и прочие деникинские власти. Из пулеметов приказал расстрелять арестованных крестьян екатеринославский губернатор Щетинин. Кутепов распорядился повесить на фонарях вдоль центральной улицы Ростова в декабре 1919 г. заключенных, находящихся в тюрьмах города. О грабежах казаков в занятых Царицыне и Тамбове ходили страшные легенды». (А. Литвин, «Красный и белый террор в России. 1918-1922», М., 2004, «Яуза», ЭКСМО, с. 180).
Со ссылкой на документы бывшего архива Крымского ОК КПСС, автор пишет: «17 марта 1919 г. в Симферополе расстреляны 25 политзаключенных; … В Севастополе ежедневно контрразведка уничтожала 10-15 человек; в апреле 1920 г. только в одной симферопольской тюрьме было около 500 заключенных и т.д.» (там же, с. 190-191).
Известный своими расправами генерал Слащев «обвинял контрразведку в беззаконии, грабежах и убийствах, о себе же говорил, что ни одного тайного приговора к смертной казни своей подписью не утверждал. Может быть. Но подписывал приказы о расстрелах сплошь и рядом…. По распоряжениям генерала в Вознесенске было расстреляно 18, а в Николаеве – 61 человек. В Севастополе 22 марта 1920 г. слушалось в суде дело “десяти” “о предполагаемом восстании”. Военно-полевой суд оправдал пятерых. Узнав об этом, Слащев примчался в город, взял с собой оправданных и расстрелял их в Джанкое. Отвечая на запрос об этом, сообщил: “Десять прохвостов расстреляны по приговору военно-полевого суда… Я только что вернулся с фронта и считаю, что только потому в России у нас остался один Крым, что я мало расстреливаю подлецов, о которых идет речь”» (там же, с. 190).
Как и везде белые отталкивали население не только массовым террором, но и бесконечными грабежами, которые проявились здесь особенно сильно. Деникинскую армию обоснованно прозвали «грабьармией». А ведь здесь собрался весь цвет белого движения. Горьким признанием звучат воспоминания его вождей:
Деникин: «Военная добыча стала для некоторых снизу – одним из двигателей, для других сверху – один из демагогических способов привести в движение иногда инертную, колеблющуюся массу» («В огненном кольце», с. 594).
«За гранью, где кончается “военная добыча” и “реквизиция”, открывается мрачная бездна морального падения:
Насилия и грабежа.
Они пронеслись по Северному Кавказу, по всему Югу, по всему российскому театру гражданской войны» (там же, с. 595). Какое точное обобщение!
«Не только в “народе”, но в “обществе” находили легкий сбыт расхищаемые запасы обмундирования новороссийской базы и армейских складов…
Спекуляция достигла размеров необычайных, захватывая в свой порочный круг людей самых разнообразных кругов, партий и профессий» (там же, с. 597).
С отступлением грабежи усиливались, а награбленное добро все больше направлялось к черноморским портам.
Монархист В. Шульгин (тот самый, слова которого вынесены в название нашей статьи) пишет в своем дневнике:
«Отчего мы здесь, в Одессе? Ведь в сентябре мы были в Орле… Отчего …великое отступление “орлов” от Орла?... Орлов ли? …
Увы, орлы не удержались на “орлиной” высоте. И коршунами летят они на юг, вслед за неизмеримыми обозами с добром, взятым… у “благодарного населения”. “Взвейтесь соколы… ворами” (“Единая неделимая” в кривом зеркале действительности)» (В.В. Шульгин, «Дни. 1920», «Современник», М., 1989, с. 288-289). Слова «от благодарного населения» - стандартная фраза того времени, которую со смехом произносили белогвардейцы после очередного грабежа.
Следует отметить, что в деле грабежа белогвардейское «христово воинство» не брезговало даже грабежом церквей. Тех самых, которых оно «спасало от поругания» большевиками … которые, впрочем, тогда их не трогали. Частичную реквизицию церковного имущества большевики провели только во время голода 1921 года, после того как церковь отказалась поделиться им ради спасения своей паствы от голода.
Самым известным и позорным эпизодом подобного рода является рейд конного корпуса генерала Мамонтова по тылам красных в августе 1919 года. Рейд нанес тяжелые потери Красной Армии, однако прославился не только этим, но и безудержными грабежами, в т.ч. и церквей. Выглядит абсурдно: деникинцы в это время наступали и были уверены в скором захвате Москвы. Зачем, спрашивается было грабить «свои святыни»? Но они делали это, ограбив около 80 церквей.
Газета «Приазовский край» писала 27 августа 1919 года: «Разгромлены все тылы и советы. Посылаем приветы, везем родным и близким богатые подарки, войсковой казне 60 млн. рублей». Деникин с ликованием отвечал: «Громадную ценную добычу привез он. Чего в ней только не было – тысячи золотых и серебряных вещей, иконы в золотых окладах, церковные сосуды, жемчуга и бриллианты» («Как белогвардейцы грабили церкви», сайт «Толкователь», 18.04.2013).
Процитируем еще указанный источник:
«Бывший белогвардеец И. Лунченков уже в эмиграции писал о своем участии в этом рейде: “Главную часть этой добычи составляли церковные ризы, иконы, кресты, изъятые их “храмов божьих”. Этот “подарок Дону” стал яблоком раздора между Сидориным и Богаевским. Перехватив добычу еще в Миллерово, Сидорин беззастенчиво начал выбирать самое ценное. Начавшийся раздор между атаманом и командиром окончился эвакуацией, чтобы затем еще в более ожесточенной форме продолжиться за границей.
К мамонтовской “коллекции” Богаевский прибавил … разграбление белыми Старочеркасского и Новочеркасского соборов. Только одного золота Богаевский вынул из этих двух храмов 11 фунтов (около 5 кг).
Вывоз награбленного церковного добра был поручен управляющему Новочеркасским отделением Госбанка А.А. Скворцову. По пути на Запад ценности подвергались неоднократному грабежу белыми… За несколько дней до падения белых ценности прибыли в Новороссийск и были погружены на итальянский частный пароход … для отправки в Константинополь…”.
Далее Лунченков описывает, как белые поступили с награбленным. “В 1922 году в Каттаро прибыла группа американских миллионеров. Осмотрев ценности, они заявили, что в таком виде, боясь скандала и огласки, они их не купят – необходимо все обратить в лом. Для крушения ценностей была приглашена офицерская молодежь… Белые офицеры, разумеется, тащили с такой работы все, что можно. Вмешалась югославская власть”».
Разумеется, достояние российских «храмов божьих» продавалось потом и в других зарубежных странах. «Пройдись по парижским бульварам, - писал князь В. Львов, бывший обер-прокурор святейшего синода при Временном правительстве, - и вы увидите выставленные в витринах магазина золотую утварь, золотые драгоценности и ризы, снятые с икон. Позор» (там же).
Другим особым отличием Добровольческой армии были еврейские погромы. Антисемитизм был глубоко внедрен в русское общество еще царским режимом. Им были заражены и многие красноармейцы, прежде всего выходцы из крестьян. Но большевики резко пресекали погромы. Что же касается Добровольческой армии и белоказаков, то их поход был сплошным погромом.
В 1922 году в Берлине вышла книга Н.И. Штифа «Погромы на Украине». Он писал: «В настоящее время можно с уверенностью сказать, что путь передвижения Добровольческой армии – это погромный путь, все равно, идет ли речь о победном шествии (в июне-октябре 1919 года) или о паническом бегстве при отступлении (декабрь 1919 г. – февраль 1920 г.)…
Там, где ступила нога Добровольческой армии, везде мирное еврейское население сделалось предметом жестокой расправы, неслыханных насилий и издевательств…» («Деникин-Юденич-Врангель», «Отечество», М., 1991, с. 138).
Автор подробно расписывает все типы погромов, от «тихих» до «кровавых». «Среди неописуемого ужаса, воплей женщин и детей, стонов раненных… отдыхающая часть гостей насилует женщин, не разбирая возраста, тут же на глазах у родителей, детей, мужей, уступая потом свое место “работающей” группе. Часто женщин уводят с собою. Всякое сопротивление как жертвы, так и присутствующих, неизбежно кончается убийством. Затем забранное “жидовское” добро укладывается на телеги… и увозится на вокзал, где грузится в воинские вагоны» (там же, стр. 144).
«В отличие от других погромов 1919 года, в которых деятельное участие принимает обычно местное христианское население… погромы при власти Добровольческой армии носят чисто военный характер, возникают по почину воинских частей…: Добровольческая армия монополизирует погромное дело» (там же, стр. 147). При этом, отмечает автор, местное христианское население, зачастую спасает евреев от гибели.
«Массовое изнасилование еврейских женщин является самой резкой чертой, отличающей погромы Добровольческой армии от всех предшествующих» (там же, с. 148).
«Тысячами гибли евреи, жертвы Добровольческой армии, седобородые “коммунисты”, застигнутые в синагоге за фолиантами Талмуда, “коммунисты”-младенцы в люльках вместе с их матерями и бабушками. Поражает в любом списке процент замученных глубоких стариков, женщин и детей. Расстреливали, но еще больше кололи, рубили шашками, сносили черепа, немало и погибших в огне, в зажженных домах (в Фастове до 100 жертв…)…
Но такому избавлению могли только завидовать люди, которых медленно терзали, отрезывали языки (Кликсман в Фастове, у него же рана от разрывной пули), уши, нос, выкалывали глаза (Ямпольский в Фастове), отрубали руки, ноги и т.д.» (там же, с. 151).
А.В. Валентинов, очевидец эпопеи Врангеля, писал в своем дневнике (опубликованном в 1922г.) 24 августа 1920 г.: «После обеда узнал любопытные подробности из биографии кн. М. – адъютанта ген. Д. Знаменит тем, что в прошлом году ухитрился повесить в течение двух часов 168 евреев. Мстит за своих родных, которые были вырезаны или расстреляны по приказанию какого-то еврея-комиссара» (Литвин, 187-188).
Француз Б. Лекаш был защитником ремесленника Шварцбарда, убившего в 1926 году в Париже С. Петлюру за погромы на Украине. Посетив Украину для сбора данных, он опубликовал книгу. По подсчетам Лекаша, в годы гражданской войны на Украине было совершено 1295 еврейских погромов, а все они … вылились в 306 тыс. погибших (Ларин Ю., «Евреи и антисемитизм в СССР». М.-Л., 1929, с. 39).
Об атмосфере постоянного ужаса, в котором жило еврейское население Киева красочно описал все тот же В. Шульгин в статье «Пытка страхом», в газете «Киевлянин» 21 октября 1919г.: «По ночам на улицах Киева наступает средневековая жуть. Среди мертвой тишины и безлюдья вдруг начинается душу раздирающий вопль. Это кричат “жиды”. Кричат от страха. В темноте улицы где-нибудь появится кучка пробирающихся “людей со штыками” и, завидев их, огромные многоэтажные дома начинают выть с верху до низу. Целые улицы, охваченные смертельным ужасом, кричат нечеловеческими голосами, дрожа за жизнь. Жутко слушать эти голоса послереволюционной ночи. Конечно, страх этот преувеличен… Но все же это подлинный ужас, настоящая “пытка страхом”, которой подвержено все еврейское население». Счастье Шульгина, что ему самому не пришлось пережить этого «преувеличенного» страха!
Может описанный факт вызвал у него раскаяние? Как бы не так! Он продолжает: «Мы, русское население, прислушиваясь к ужасным воплям, думаем вот о чем: научатся ли евреи чему-нибудь в эти ужасные ночи? Поймут ли они, что значит разрушать государство, не ими основанное?». Шульгин был не в состоянии понять, что «государство разрушила» так любезная ему монархия, а вовсе не «во всем виноватые» евреи.
Таковы были «освободители» народов России от «большевистских узурпаторов». «Ненавидевшие» (слова Шульгина, которыми начался этот цикл статей) свой народ, за то, что он поднялся с колен, ненавидевшие евреев, которые оказались козлами отпущения в той мясорубке гражданской войны. Таковы были «спасители» от «насильников и грабителей» в лице большевиков. Уже сам факт, что против большевистской революции выступили такие (!) силы, говорит в ее пользу. Уже тот факт, что капиталистические правители как нынешней России, так и всего капиталистического мира неизменно выступают на стороне белогвардейщины и проклинают большевизм, говорит о насущной необходимости избавления от капитализма.