Интернациональная Коммунистическая Партия

Вопрос возобновления классовой борьбы пролетариата и задачи коммунистов
(часть 3)

часть 2

Оценка современной ситуации и перспектива формирования классовой партии

Чтобы сделать краткую оценку современной ситуации, лучше всего будет сослаться на работу по программному и политическому оформлению, осуществленному левым крылом Коммунистической Партии Италии, преобразованной в конце второй мировой войны в Интернационалистскую коммунистическую партию (Battaglia Comunista) , из которой, в результате раскола в 1952г., родится партия, к которой мы себя причисляем.

В “Послевоенных перспективах и их связи с платформой партии”, работе, опубликованной в октябре 1946г. (1), можно прочитать:

“Революционный авангард пролетариата ясно понимает, что за военной ситуацией в настоящее время последовала ситуация всемирной диктатуры класса капиталистов, гарантированная связным организмом крупнейших государств, которые отныне лишили всякой автономии и всякого суверенитета второстепенные страны а также многих из тех, которые прежде считались “великими державами”. Эта великая всемирная политическая сила выражает попытку организовать по единому плану неумолимую диктатуру буржуазии, скрывая ее под формулой “Организации Объединенных Наций” и “Совета безопасности”. Она была бы эквивалентна, если бы она достигла своей цели, самому большому триумфу направления, которое еще недавно называли фашизмом, и которое, согласно диалектике истории, побежденные оставили в наследство победителям”.

Если фашистские государства в военном плане и были разбиты, то фашизм, поскольку он выражал в самом законченном виде тенденцию к все большей централизации, в политическом и экономическом плане, власти буржуазии, вышел из войны победителем.

“Основная перспектива революционных марксистов состоит в том, что этот единый организационный план буржуазии не может получить долгую жизнь, потому что головокружительный темп, который он сообщил управлению всеми ресурсами и всеми видами человеческой деятельности, вместе с безжалостным порабощением масс производителей, сам приведет к новым конфликтам и новым кризисам, к столкновениям между противоположными социальными классами и, внутри себя, из диктаторской буржуазной обстановки, к новым империалистическим столкновениям между огромными государственными колоссами.

Теперь, когда война закончена, нельзя, тем не менее, предусматривать, что этот сложный цикл может разворачиваться очень быстрым способом; и даже если политическая действительность последнего времени говорит о несостоятельности мирных конгрессов, о непреодолимых конфликтах, и позволяет предвидеть, что на место нового всемирного организма или “супергосударства” пытаются возродиться сферы влияния или крупные блоки союзных государств в их гибельном равновесии, в настоящий момент можно предвидеть, что сам размах военных ран, предназначенных для излечения, и размах территории, которые все это предоставляет организации капиталистов, дадут возможность для победы компромисса”.

Компромисс, и на самом деле, победил в форме всемирного русско-американского кондоминиума, действительного сотрудничества под прикрытием видимости “холодной войны”, которое имеет в качестве напарника сотрудничество между классами, которому буржуазные рабочие партии, партии – сторонники антифашистского сопротивления и возврата к демократии и их профсоюзные производные, посвятили все свои силы. Это социальное сотрудничество базировалось, указывает другой базовый документ партии (2), на “новом методе, стремящемся к планированию экономики” и который “составляет по отношению к классическому неограниченному либерализму, отныне преодоленному, форму самоограничения капитализма и [который] приводит к нивелированию извлечения прибавочной стоимости вокруг среднего значения”. Эта государственная экономика, объединяя реформистские меры и весь ряд социальных амортизаторов, на которых выстраивается солидный фундамент послевоенной демократии, не представляет собой принципиальный разрыв с фашизмом; он составляет на самом деле “комбинирование умелого социального реформизма и использования неприкрытого вооруженного насилия для защиты государственной власти. Все эти примеры не являются также показательными, но германский фашизм, столь безжалостный в деле уничтожения своих противников, обеспечил очень высокий средний уровень жизни и исключительное техническое руководство, и когда он установил военные ограничения, он взвалил их также, в неожиданных пропорциях, и на имущие классы”.

Вмешательство государства в экономику, даже с целью создания “государства провидения” означает неизбежно усиление государства-полицейского: “Чем больше вмешательства [государства], и чем больше регламентаций, тем больше контроля и тем больше полицейских”. Послевоенная демократия – это не возврат к старым либеральным формам капитализма, а неотъемлемая часть тоталитарной фазы сверхразвитого капитализма, той, которую Ленин называл империалистической стадией. Но если на этой “тоталитарной стадии пропорция кинетического использования буржуазного насилия возрастает по отношению к насилию потенциальному, общее давление на пролетариат, однако, не увеличивается, а уменьшается”. Что приводит к выводу величайшего значения:

“Именно поэтому окончательный кризис классовой борьбы получил историческую отсрочку”.

В 1989г., с “падением берлинской стены”, в мире окончательно завершился долгий период русско-американского кондоминиума, в течение которого крупные блоки государств, объединенные в НАТО и Варшавский Договор, противостояли друг другу, а одновременно и защищали международный капитализм против любых революционных атак пролетариата. Сталинизм, а затем и оппортунистические течения, которые за ним последовали на почве политического и социального реформизма, межклассового соглашательства, политического и профсоюзного посредничества, на протяжении десятилетий обеспечивали контроль над международным рабочим классом и его мобилизацию на защиту национальной экономики, т.е. капитализма.

Крушение Организации Варшавского Договора и расчленение СССР с неизбежностью открыли период великой нестабильности для пресловутого “Мирового порядка”. Именно самая сильная структура, США, унаследовала задачи обеспечения мировому капитализму общих условий накопления и валоризации капитала. Синхронный мировой экономический кризис 1974-75гг. закрыл долгий “послевоенный” период и открыл период, который мы назвали тогда “предвоенным”.

Кризис 1987-1989гг., который вызвал развал советского блока, открыл новую фазу в этом периоде, в ходе которого формы “самоограничения”, о которых говорилось в ранее цитированном тексте, стали еще более важными в силу изменения межимпериалистических отношений. Для капиталистической системы еще важней становится создание альянсов, нахождения форм солидарности, необходимых для своей защиты, т.е. которые позволяют наиболее мощным империалистическим государствам максимально смягчить потрясения и кризисы и переложить их последствия на наиболее слабые страны, рискуя сыграть роль пожарников, одержимых манией поджигательства, устанавливая “планы спасения” и прочие “линии обороны”, если обрушение этих последних рискует воздействовать в ответ на крупные капиталистические метрополии. Очевидно, что этот тип солидарности и международных соглашений ни коим образом не может разрешить фундаментальные противоречия капитализма, даже если, в условиях отсутствия на политической сцене классового пролетарского движения, они действительно способствуют их ослаблению, их смягчению и отдалению во времени их разрушительных воздействий на социальный мир и, следовательно, еще большему отдалению начала последней войны между классами.

Выравнивание нормы прибавочной стоимости имело, однако, в качестве следствия уменьшение материальных возможностей поддержки всей обширной гаммы социальных амортизаторов последовательно используемых в течение десятилетий экономической экспансии после последней мировой войны. Это истощение ресурсов, предназначенных господствующим классом индустриальных стран для покупки социального мира посредством уступок трудящимся классам, неизбежно вызвало кризис реформистских организаций, будь они профсоюзные или политические: они находили в этом “зерне, предназначенном для помола” (если использовать это любимое выражение Бержерона, руководителя французского архиколлаборационистского профсоюза Рабочая Сила) материальную основу для обоснования своего преобладающего контроля над рабочим классом. Этот кризис реформизма – сталинистского или социал-демократического образца – проявился в реальном уменьшении его влияния на пролетариат, как продемонстрировали это несколько эпизодов в течение последних пятнадцати лет. Было бы, однако, абсурдным, делать вывод об открытом и решительном разрыве между реформизмом и хотя бы некоторыми слоями пролетариата, даже если неоспоримо, что не существует больше для этих слоев прочной связи, которая их соединяла прежде с классическими реформистскими организациями. Суровая экономическая реальность все меньше позволяет реформизму показывать себя в глазах всей пролетарской массы в качестве поставщика уступок, “вырванных” у буржуазии; его способности и его радиус действия уменьшается, и реформизм все более пытается концентрировать свои усилия на определенных, более благоприятных для воздействия слоях пролетариата, более интегрированных в механизм распределения крох, падающих с банкета буржуазии, более заинтересованных, следовательно, в хорошей работе экономики и предприятия. Традиционные реформистские организации, без сомнения, все больше пытаются ограничиться ролью рупора интересов этих слоев, традиционно называемых “рабочей аристократией”; в то же время, зона влияния реформизма в целом остается гораздо более широкой, потому что она опирается на консервативную стихийность, которую повседневная капиталистическая реальность питала и, не смотря ни на что еще питает через социальные амортизаторы, которые все еще существуют, и еще значительную способность господствующего класса соглашаться на некоторые преимущества, делать некоторые уступки некоторым слоям, категориям или элементам, для того, чтобы разделить рабочий класс и парализовать его действия.

В анализе ситуации, помимо предвидения развития межклассовых противоречий, мы должны, следовательно, добавить перспективы политического порядка относительно кризиса рабочего реформизма и реформизма буржуазного.

*

В общих чертах мы можем набросать следующую схему, которая резюмирует составные части нашего анализа, проиллюстрированного и определенного в нашей прессе и определить некоторые направления:
    1. Экономический кризис1974-75гг., который одновременно поразил все промышленно развитые страны, завершил период экономической экспансии так называемого “послевоенного” периода. Долгому периоду экономической стагнации, последовательности рецессий и более или менее контролируемых подъемов последовал период, который мы назвали “предвоенным”.
    2. Вместе с биржевым кризисом 1987г. и развалом советского блока в 1989-1990гг., блок государств, зависимых от России и сама Россия были низведены к положению полуколоний западными капиталистическими гигантами. Долгий мировой контрреволюционный период завершился, иллюзия “социалистического лагеря” исчезла. Великое признание пришло, наконец, из Москвы и других столиц ее бывших сателлитов: в странах так называемого бывшего социалистического лагеря экономическая и социальная структура одинаково капиталистические. А мы добавим, не только капиталистическая, но и отсталого типа по отношению к экономическим структурам наиболее мощных западных государств.
    3. Буржуазия заявила, что падение берлинской стены и крах Советского Союза открыли период “великой разрядки”, под знаком “нового мирового порядка”, под покровительством НАТО и Соединенных Штатов. Падение восточноевропейских режимов, воссоединение Германии и разрушение СССР были не результатом мировой войны, а серьезного экономического кризиса, который из хронического после 1975г. стал острым в последний период. Геополитические потрясения были следствием отдельной экономической войны между империалистическими блоками в течение десятилетия, которая была выиграна без необходимости перехода от империалистической политики к империалистической войне.
    4. “Великая разрядка” в действительности неизбежно обречена уступить место будущим неискоренимым межимпериалистическим столкновениям. Вместе с падением СССР начался новый раздел мира. Война в Персидском заливе, война местная, но империалистическая, высветила механизмы контроля над этой “зоной ураганов” и тот факт, что все сколь либо значительные капиталистические страны не могут не быть вовлечены в конфликты, затрагивающие интересы регионов жизненно важных для мировой экономики. Война в Югославии была следствием исчезновения империалистического равновесия, рожденного из последней мировой войны, и она вскрыла наличие буржуазных противоречий крайней напряженности на этой ограниченной территории и существование расхождений в интересах крупных империалистических государств. Эти жестокие противоречия, – которые выливаются в смертоносные конфликты в Африке или в Карибском море, в Азии или на Балканах – на периферии европейских, североамериканских или японского империалистических центров обречены накапливаться и способствовать образованию взрывоопасного материала в мировом масштабе.
    5. Вопреки тому факту, что мировая буржуазия опробовала к настоящему времени в течение десятилетий эффективность различных форм “самоограничения”, которые дали возможность некоторого “контроля” капитализма и обеспечила производство некоторой “средней” прибавочной стоимости, она не может избежать не только периодических кризисов перепроизводства, но и всеобщего кризиса, который неизбежно приведет ее к третьей мировой войне.
    6. В том, что касается экономических кризисов, которые неизбежно поражают капитализм, стало возможным констатировать сокращение цикла, который в среднем стал менее пяти лет. Это не должно заставить нас упустить из виду, что современный капитализм стал инерционной исторической силой, способной всерьез противостоять не только экономическим, но и глубоким социальным кризисам. В то же время экономические циклы, которые толкают капитализм к всеобщему катастрофическому кризису, составляют реальную основу созревания социальных противоречий, которые не могут быть ни окончательно, ни на долгий период под контролем господствующего класса. Межимпериалистические противоречия, обостряющиеся всеобщим кризисом перепроизводства, будут толкать буржуазию к подготовке мировой войны, единственному средству для того, чтобы привести к исчезновению затоваривания рынков посредством разрушения огромных масс капитала, товаров и людей и для того, чтобы вновь в очередной раз начать цикл бешенной экономической экспансии.
    7. Буржуазная перспектива “нового мирового порядка” (для марксистов, следовательно, нового империалистического раздела мира) заключает в себе как тенденцию к созданию чего-то вроде единой всемирной организации, где были бы представлены все империалистические державы как административный совет гигантского многонационального предприятия, так и тенденцию к воссозданию противостоящих государственных блоков, как это уже происходило и как это неизбежно произойдет в преддверии мировой войны. При капитализме, пишет Ленин в своей работе об империализме, “интеримпериалистические” или “ультраимпериалистические” союзы являются всегда лишь передышками между двумя войнами, какова бы ни была форма этих союзов: будь то форма одной коалиции против другой, или форма всеобщего союза всех империалистических держав. Мирные союзы готовят войны, которые рождаются из них; те и другие взаимно определяют друг друга и производят, на той же самой почве всемирных экономических отношений, чередование мирных и немирных форм борьбы (3).

      8. “Новый мировой порядок” будет продуктом мировой войны, которую готовят союзы между империалистическими державами. Ленин писал также, что развитие империализма приводит к колонизации целых наций небольшими группами великих держав. В послевоенный период мы показали, как ряд буржуазных государств, в том числе старые великие империалистические державы, были низведены на положение вассалов той или иной коалиции, господствовавшей в мире в этот период. Но в ходе десятилетий экономической экспансии эти государства, в частности, Япония и Германия, смогли постепенно отвоевать себе сильные позиции и изменить в значительной степени зависимое положение, в котором они находились (и еще находятся в том, что касается вассалов Соединенных Штатов, тогда как вассалы СССР освободились от опеки своего старого патрона).

    8. Следовательно, мы охарактеризовали период после кризиса 1974-75гг. как предвоенный; в то же время мы отрицали, что можно извлечь из работы, сделанной партией на эту тему, вывод, что начало мировой войны является близкой перспективой, что даже в некотором роде она “уже началась” во время Ирано-иракской войны или войны в Персидском заливе. В действительности мы подчеркивали, что замедленные темпы, которые характеризовали развитие экономического кризиса 1974г., определяют долгое и извилистое зарождение мировой войны, рассчитанное не на годы, а на десятилетия. Мы утверждаем, в частности, что мировая война не начнется, прежде чем экономический кризис не поразит в самое сердце цитадели империализма и не породит жестокие социальные конфликты внутри них. Будущее хранит для нас новые экономические кризисы, новые эпизоды “локальных” конфликтов, которые не будут еще всеобщим кризисом и непосредственной прелюдией мировому конфликту.
    9. В плане организации национальных государств появились явления, которые еще недавно казались совершенно невероятными: в своей хаотической форме центробежная тенденция распада наиболее слабых государств оказалась фундаментальной характеристикой капитализма. На тенденцию центростремительную, тенденцию собственно империалистическую объединения в военно-политические блоки и картели, ответила обратная тенденция не только нестабильности этих группировок, но и фрагментации национальных государств. Дезинтеграция СССР, Югославии – и явления подобного типа проявляются и в других регионах мира, где государственные образования недавние и хрупкие – основываются, на самом деле, на переходе от национальной систематизации, базирующейся на соотношении сил и разделе мира, произошедшего в результате последней войны, к новому разделу мира, к новому соотношению сил, которое еще только формируется.
    10. Не существует другого “нового мирового порядка”, кроме того, который может лишь породить новый всемирный конфликт: только лишь силой может быть установлен новый стабильный раздел мира и длительные стабильные отношения между различными капиталистическими державами. Не “мир” царит в промежутке между войнами, но всеобщая и все более активная конкуренция между различными центрами капиталистического накопления, а в конечном итоге, между государствами для того, чтобы восстановить, удержать или увеличить свой кусок рынка, свои зоны влияния и свои позиции в империалистической иерархии.
    11. Позиция партии по отношению к военным приготовлениям и самой войне не изменились по сравнению с указаниями, данными Коммунистическим интернационалом и защищаемыми Левой: империалистическая война может быть разгромлена или остановлена только пролетарской революцией. Отсюда вытекает позиция революционного пораженчества по отношению ко всем фронтам, каков бы ни был крестовый поход, объявленный буржуазией для вербовки пролетариата (защита демократии, цивилизации, родины, религии и т.д.). Революционное пораженчество в военное время опирается на революционное пораженчество мирного времени, которое конкретно означает: нет защите национальной экономики или отдельного предприятия, нет защите национальных институтов и национального государства, нет парламентскому и демократическому коллаборационизму, нет союзу с оппортунизмом.

      12. Классовый антимилитаризм включает организованную борьбу и использование пролетарского насилия. В особенности он противопоставляет себя пацифизму и всем формам ненасилия, которые являются лишь вариантами мелкобуржуазных позиций, в действительности имеющие целью политическое, тактическое и организационное разоружение рабочего класса.

      Позиция партии не изменяется по отношению к военной интервенции крупных, средних или малых капиталистических держав с “гуманитарными” целями. Пролетариат никогда не должен солидаризироваться с буржуазией, даже под предлогом прийти на помощь населению, терзаемому войной; он обладает лишь одним способом для вмешательства против войны, против резни или эксплуатации беззащитного населения: классовая борьба, которая является единственной почвой, которая дает ему реальную возможность влияния на ситуацию, изменять ход событий, сражаясь с причинами войн, резни и несчастий, выпадающих на долю всего населения. Призыв к интервенции крупных международных организаций (ООН или … НАТО!) может сыграть на руку лишь исключительно буржуазным интересам и является столь же антипролетарским, как и призывы к вмешательству, военному или невоенному, своей собственной буржуазии. Пролетариат империалистических государств имеет совершенно особенную задачу противостоять империалистической политике и возобновить открытую антикапиталистическую борьбу:

      Нет отправке войск, даже под предлогом “мирной операции”, нет предоставлению ресурсов на империалистические операции, нет внутреннему социальному миру, нет социальному сотрудничеству, пусть даже закамуфлированному под “гуманитарную” акцию по отношению к населению, которого буржуазия, на протяжении долгой истории, колонизовала, истребляла или эксплуатировала!

    12. Изменение ситуации с экономической точки зрения, изменение международного равновесия, крушение движения, вышедшего из сталинизма, все эти факторы способствовали кризису буржуазного и рабочего реформизма. Мы называем буржуазным реформизмом социальную политику, которую вели и которую сознательно ведут правительства капиталистических государств. Эта политика, впрочем, была делом как демократических, так и фашистских правительств, в той мере, в какой ее целью является не более справедливое распределение, а достижение согласия с рабочим классом или, по крайней мере, с некоторыми из его слоев.

      13. Рабочий реформизм – это политика уступок, которые оппортунистические организации пытаются получить от буржуазных правительств для того, чтобы пролетарская масса дала свое согласие на благополучное функционирование экономики, и с которой она отворачивается от борьбы. В целом, оппортунизм находится в оппозиции тогда, когда буржуазный реформизм, от которого он зависит, постоянно присутствует в правительстве при демократическом режиме. Фундаментальный принцип рабочего реформизма состоит в том, что можно улучшить капитализм, уничтожить его “негативные” стороны, вызванные “плохой политикой”, не разрушая его, следовательно, без революции. Быть в оппозиции означает для него служить занозой для политической и экономической власти национального капитализма, ради которого он устраняет наиболее острые противоречия. Но рабочий реформизм имеет также открыто провозглашаемой целью получение доступа в правительство, для того, чтобы иметь возможность реализовать, наконец, реформы, которые он предлагает. Он распространяет иллюзию возможности бесконфликтной и безболезненной эволюции капитализма и улучшения условий жизни и труда пролетариев посредством их подчинения правильно понятым требованиям национальной экономики.

      Во время кризиса рабочий реформизм укрепляет свои связи с буржуазной властью и становится агентом режима экономии, навязываемого пролетариям, распространяя иллюзию, что подчинение пролетариата позволит если не получить улучшений, как в предшествующий период, то избежать еще более многочисленных и мучительных жертв. Во время войны реформизм заключает с центральной властью стальной пакт ради защиты родины, приводя в действие священный союз, вербуя рабочий класс на защиту капитализма, дело, которому пролетарии вынуждены приносить себя в жертву.

      Политические партии, которые принимают программу и деятельность реформизма, в действительности политически являются буржуазными партиями, даже сели они наряжаются в рабочие цвета или цвета левых организаций, и на этом основании с ними необходимо бороться. Крушение сталинистского движения оставляет свободное место, которое завтра попытаются занять другие партии и движения, рекламируя себя под новыми названиями, может быть более “революционными”, но имеющими ту же природу.

    13. Позиция классовой партии по отношению к методам буржуазного правительства ясна и окончательна: никакой поддержки демократическим формам, даже перед лицом “фашистской угрозы”, никакой поддержки борьбе за переход от фашистских или диктаторских форм правительства к формам демократическим. Партия пролетариата сражается против всех форм буржуазного правительства; она сражается против всех иллюзий по отношению к “рабочим правительствам” или “правительствам левых сил” и противопоставляет себя любому союзу с силами, которые предлагают подобные цели. Пролетариат не может ничего достигнуть, опираясь на одну из фракций буржуазии (предполагаемую фракцию демократическую или прогрессистскую) против другой (именуемую правой или фашистской), так же как он не может ничего достигнуть, опираясь на один военный буржуазный альянс против другого. Единственное правительство, для которого он должен сражаться – это его классовое правительство, сформированное на развалинах буржуазного государства, диктатура пролетариата.

      14. Полностью отвергая мистификации Пекина или Москвы по поводу их так называемого “социалистического” характера, коммунисты сумели признать революционный характер великой борьбы и антиколониальных войн, которые в течение нескольких десятилетий, прошедших за последней войной, вырвали из-под непосредственного господства старых колониальных держав большинство населения планеты и породили молодые капиталистические центры. Этот великий цикл антиколониальной борьбы завершился без того, чтобы в какой-либо момент пролетариат крупных капиталистических государств, находящийся под постоянным господством оппортунизма, нашел в себе силы соединиться с этой борьбой и сделать из нее трамплин для интернациональной классовой антикапиталистической борьбы, в соответствии со стратегией, которую Коммунистический Интернационал, до своей сталинистской деградации, надеялся реализовать.

    14. Наиболее традиционный рабочий реформизм социал-демократического типа уже давно трансформировался в открытого сотрудника буржуазии; эта трансформация является свершившимся фактом, необратимым начиная со времени первой мировой войны, когда партии II Интернационала выстроились на стороне своей буржуазии в “священном союзе” и после раскола внутри них между революционерами (коммунистами) и противниками революции.

      15. Рабочий реформизм действует двумя способами по отношению к массам трудящихся: политическим, посредством избирательных компаний, функция которых состоит в том, чтобы лучше приковать пролетариат к демократическим механизмам буржуазной консервации, заставляя верить его, что это единственный способ изменить или, по крайней мере, модифицировать действия государственной власти; социальным, для того, чтобы представить себя как единственную силу, способную прийти на помощь пролетариату или руководить им в деле защиты его повседневных непосредственных интересов и избежать того, чтобы он восстановил на этой почве свою классовую организацию.

      Рожденные трехцветными (по цвету французского государственного флага – прим. перев.), современные профсоюзы и вместе с ними буржуазные “рабочие” партии могут развиваться лишь в пределах рамок буржуазных институтов; вся их политическая и организационная структура отвечает единственной цели реализовать примирение между классами; именно поэтому рабочее движение, с того момента, когда оно восстановится на классовой почве, обнаружит их в качестве своих противников.

      Специфическая функция контроля масс пролетариата, выполняемая рабочим реформизмом, не означает, что он должен достигнуть консенсуса со всеми, вплоть до последнего пролетария. Капитализм постоянно разделяет пролетариев в соответствии с формулой войны всех против всех; империализм, отмечал Ленин: “имеет тенденцию и среди рабочих выделить привилегированные разряды и отколоть их от широкой массы пролетариата” и он цитировал многочисленные отрывки, в которых Маркс и Энгельс раскрывали это явление по отношению к Великобритании (4). Именно через этот привилегированный слой – рабочую аристократию – буржуазия оказывает влияние и подкупает широкие массы. Рабочий реформизм делается активным агентом этого деления между пролетариями, которое является грозным препятствием для всякого совместного действия класса; а точнее, именно получая поддержку от верхних слоев в деле буржуазной консервации, он с самого начала выполняет свою роль контроля всей пролетарской массы: оппортунизм большую часть времени очень мало заботится о низших слоях пролетариата и даже широких масс, если речь не идет о терминах избирательной компании или … охраны общественного порядка!

    15. Это факт, что профсоюзы в развитых капиталистических странах имеют тенденцию все меньше и меньше объединять большинство рабочего класса для того, чтобы довольствоваться организацией высших слоев, рабочей аристократии. Из этого факта классовая партия не делает вывод, что не следует больше участвовать в этих профсоюзах, или что пролетарии, которые в них состоят, должны из них выйти для того, чтобы создать новые профсоюзы, руководимые коммунистами. Исторический опыт учит, что только борьба пролетариата порождает необходимость в стабильной классовой организации по защите рабочих интересов. Коммунисты не являются создателями профсоюзов, они не могут искусственно заменить собой действие пролетарских масс, которые лишь одни могут дать жизнь новым организациям профсоюзного типа; их задача – участвовать в этом действии для того, чтобы влиять на него, руководить им, организовывать его в классовом смысле, но только реальный ход классовой борьбы определит формы восстановления органов защиты непосредственных интересов пролетариата.

      16. “Профсоюзы – говорит один из наших текстов (5) – составляют, и вне всяких сомнений в течение долгого периода составляли, фундаментальную основу борьбы за раскрытие революционной энергии пролетариата. Но это было возможно только тогда, когда классовая партия всерьез работала внутри него для того, чтобы переместить точку приложения своих сил от целей мелких и случайных к всеобщим классовым целям”. А другой текст (6) объясняет: “Профсоюзы, кто бы ими ни руководил, всегда собирают элементы одно и того же класса, поскольку они являются профессиональными экономическими ассоциациями. Очень может быть, что организованные пролетарии выберут представителей не просто умеренной, но и определенно буржуазной тенденции, и что руководство профсоюза подпадет под влияние капиталиста. Профсоюзы, в то же время, останутся состоящими исключительно из трудящихся; следовательно, никогда нельзя будет сказать то же самое, что и по отношению к парламенту, а именно, что они могут иметь лишь буржуазное руководство”.

      Это не мешает тому, что профсоюзные организации должны быть проанализированы в определенном историческом контексте, в частности потому, что буржуазия в современную эпоху никогда не принимала политику ликвидации всякого профсоюзного движения, в том числе при фашизме. После второй мировой войны, даже в странах, которые не были затронуты фашизмом, и где демократический либерализм казался наиболее прочно установленным, “профсоюзная динамика продолжила непрерывно развиваться к полному контролю со стороны государства и к включению в официальные административные структуры. Фашизм, диалектический реализатор старых реформистских устремлений, выполнил стремление к юридическому признанию профсоюза таким способом, что он смог обладателем коллективного контракта вплоть до действительного включения всего профсоюзного аппарата в структуры классовой власти буржуазии.

      Это фундаментальный результат для защиты и сохранения капиталистического режима именно потому, что влияние и использование профсоюзных ассоциаций является необходимым этапом для всякого революционного движения, руководимого коммунистической партией” (7).

    16. Вместе с крушением гигантского и лживого здания “реального социализма” и мифа о “социалистическом лагере” оппортунизм сталинского происхождения потерял свои прочные идеологические, политические и пропагандистские ориентиры (и порой значительную материальную основу), и это немало способствовало эрозии его влияния на пролетарские массы. Это ослабление, которое было причиной появления потребности в “обновлении”, в “переменах”, в изменении названий, лидеров, организационных структур, политических программ и т.д., затронуло в различных формах, во всех странах, организации подобного типа. Перед исчезновением мощных идеологических и политических ориентиров, поддерживаемых существованием так называемых “социалистических” стран, реформизм не имел никакой другой возможности, кроме как еще более прямо и непосредственно повернуться к пошлой буржуазной идеологии, слегка подкрашенной расплывчатыми радикальными речами и типичными мелкобуржуазными предрассудками: национальной гордостью, возвеличиванием гражданства, лавочной и пацифистской солидарностью, шовинистическим духом превосходства, межклассовым демократизмом, хвалой духу предпринимательства или государственному руководству, и т.д., все категории, которые буржуазная пропаганда превозносит с пафосом и неизбежным демократическим соусом.

      17. Даже на профсоюзной почве, на почве повседневной жизни и проблем трудящихся, крушение мифов “социалистического планирования” и “национальных путей к социализму” в тот момент, когда исчезал миф о растущем благополучии и непрерывном возрастании уровня жизни, нанесло жестокий удар по престижу и идеологическому влиянию профсоюзов и оппортунистических организаций. Но, тем не менее, оно оставило их опорой буржуазных политических и экономических институтов, потому что господствующий класс полностью сознает необходимость иметь прямые и безопасные отношения с “представителями трудящихся”, будучи уверенным, что именно он определяет рамки этих отношений и диктует в них свои условия. И в период экономических трудностей условия хорошо известны: рабочая сила должна становиться более податливой, она должна, как качественно, так и количественно, приспосабливаться к все более суровым требованиям рынка.

      С увеличением податливости трудящихся растет неуверенность в занятости и заработной плате, возрастает безработица и неуверенность в завтрашнем дне, возрастает нищета. Параллельно с этой деградацией положения широких масс, церковь, и в боле общем случае религия, приходит для того, чтобы заполнить “пустоту”, оставленную отступлением реформизма, в частности сталинистского происхождения. Активизм, вновь признающий официальные религии среди молодежи, на социальной почве и т.д., особенно католической церкви, отвечает на распространение сект, начиная от фундаменталистских мусульманских лиг среди обездоленного населения арабского происхождения, до сект самого фольклорного содержания.

    17. “Классовое сотрудничество – это смерть революционной энергии”, - разъясняет наша статья “Сила, насилие и диктатура в классовой борьбе”, и продолжает: “Демократия – это сотрудничество классов на словах, фашизм – это сотрудничество классов на деле. Мы находимся в самом разгаре этой исторической фазы”. В истории капитализма фашистская, тоталитарная фаза последовала за фазой либеральной; вопреки видимости современная демократия соответствует этой тоталитарной фазе, а не возврату к либеральной фазе. Но в отличие от фашизма в “фашизированной” демократии, которая царит в настоящее время во всех империалистических государствах, существуют формы свобод, движений, организаций, выражения, необходимые для того, чтобы парализовать пролетариев демократической ложью и избирательными иллюзиями.

      18. Бороться против классового сотрудничества, т.е. против оппортунизма, опирающегося на привилегированные слои, означает бороться против отказа от защиты общих и непосредственных интересов пролетариата как класса, эксплуатируемого капитализмом. Борьба рабочих, которая как на почве самой непосредственной борьбы, так и на почве борьбы всеобщей и политической, против хозяев или против государства, может иметь шансы на успех, только если она не зависит от политики и действия межклассового сотрудничества. Или защита классовых интересов пролетариата, с использованием классовых методов, средств и целей - или защита классовых интересов буржуазии, скрываемых за интересами предприятия, региона или нации.

    18. Мы вновь напомнили, что профсоюзы составляли и, без всякого сомнения, составляют фундаментальную основу борьбы за развертывание революционной энергии пролетариата: “Профсоюз по специальностям, даже если он эволюционирует в сторону промышленного профсоюза, находит свои пределы в той мере, в какой могут существовать различия интересов между различными профессиями или группировками трудящихся. И эти пределы принимают более четкий характер в той мере, в какой общество и капиталистическое государство проходят через три последовательные фазы капитализма, переходя от запрета профессиональных ассоциаций и забастовок к терпимости к автономным профсоюзным организациям и, в конечном итоге, к их завоеванию и их включению в систему буржуазного государства” (там же). Это означает, что в капиталистическом обществе непосредственные интересы рабочего класса (а это верно так же и для класса буржуазии) не совпадают с его общеисторическими интересами, это не одно и то же; непосредственные и исторические интересы связаны между собой диалектически, что означает также, что они могут вступать в противоречие.

      19. Непосредственные интересы рабочего класса - это защита условий его жизни и труда в качестве особого класса существующего общества: сохранение рабочего места, заработной платы и т.д. Исторические интересы рабочего класса – это, напротив, разрушение власти буржуазии и капиталистического способа производства, исчезновение общественных классов, а, следовательно, и свое собственное исчезновение как класса, также как и других классов, и на этой основе установление нового общества.

    19. Завоевание и включение в буржуазную систему профсоюзов на империалистической стадии капитализма, превратило рабочие профсоюзы в профсоюзы трехцветные, в буржуазные рабочие организации. Функция, успех, влияние этих профсоюзов на рабочий класс напрямую зависят от их интеграции в буржуазную систему, которая является необратимой тенденцией оппортунизма. Целью коммунистов не может, следовательно, быть завоевание аппарата и руководства профсоюзов, как если бы организационная структура трехцветных профсоюзов была бы в своей основе здоровой и если бы только горстка продавшихся вождей должна была быть из нее изгнана, по всей видимости, ударом палки. Эволюция структур трехцветных профсоюзов имеет тенденцию сделать все более и более трудной работу внутри них не только для коммунистов-революционеров, но даже просто для боевых пролетариев. Мы не делаем отсюда вывод, что бесполезно или опасно для коммунистов работать или вмешиваться по мере возможности в деятельность масс, организованных в профсоюзы. Отбрасывая иллюзию возможности завоевать профсоюзную иерархию или изменить ориентацию профсоюзного аппарата, как и иллюзию возможности построения новых классовых профсоюзов, коммунисты должны вмешиваться одинаково как извне так и изнутри профсоюзов с целью оторвать пролетариев от влияния оппортунизма и сориентировать их в направлении классовой борьбы. Работа коммунистов характеризуется, прежде всего, побуждением к классовой борьбе, систематичным изобличением коллаборационистских и оппортунистических действий трехцветных профсоюзов, также как распространением внутри рабочего класса перспективы, позиций и марксистской теории классовой партии.
    20. Положение рабочего класса в этот долгий период империалистического буржуазного господства отмечено состоянием глубокого отступления в плане его способностей автономной борьбы для защиты своих элементарных интересов. Всеобщим состоянием умов пролетариата является страх борьбы, не говоря уж о борьбе классовой, что делает их зависимыми от профсоюзного и политического коллаборационизма, когда это не бросает их в индивидуальное отступление. Только ростки социальных противоречий, ускоренная деградация условий жизни позволит пролетариям выйти из этой пропасти и вступить в открытую и непосредственную борьбу. Эту открытую и непосредственную борьбу будет необходимо организовывать, ориентировать, защищать, возобновлять и организовывать после каждого поражения. Такая работа может быть лишь делом наиболее боевых, наиболее сознательных пролетариев, которые уже приобрели опыт предшествующей борьбы и научились сопротивляться поражениям. Среди этих пролетариев революционеры-коммунисты завоевывают доверие других рабочих, потому что они никогда не покидают и продолжают защищать классовые позиции против хозяев, коллаборационистов и государства, в том числе в наиболее трудных ситуациях, потому что они извлекают и распространяют итоги прошлой борьбы, потому что они не осуществляют дискриминации среди пролетариев (по их статусу, возрасту, полу, национальности, расе или точке зрения), но всегда выдвигают вперед принцип союза всех в борьбе за классовые интересы.
    21. Для того чтобы сделать заключение по “профсоюзному” вопросу напомним то, что утверждается в работе “Революционная партия и экономическое действие”:

      22. “За случайной проблемой для революционной коммунистической партии, работать в той или иной стране в данных профсоюзах или оставаться в стороне, составные части рассматриваемого вопроса до сегодняшнего дня приводили к заключению, что во всех перспективах революционного движения не могут не присутствовать следующие фундаментальные факторы: 1) обширный и многочисленный чисто наемный пролетариат; 2) широкое ассоциативное движение экономического содержания, которое включает в себя значительную часть пролетариата; 3) сильную революционную классовую партию, в рядах которой борется меньшинство пролетариата, но которая, благодаря развертыванию борьбы, смогла прочно и в большом масштабе противопоставить свое влияние в профсоюзном движении влиянию класса буржуазии и ее власти”.

      Текст заканчивается следующим образом:

      “Перспектива, описанная здесь в общих чертах не исключает, что могут встретиться самые различные эпизоды изменения, ликвидации и восстановления ассоциаций профсоюзного типа, всех этих ассоциаций, которые в различных странах связаны либо с традиционными организациями, претендующими на то, что они основываются на методах классовой борьбы, либо связаны с самыми различными методами и социальной ориентацией, в том числе консервативными”.

    22. Стихийность борьбы, материальный росток, вызванный социальным антагонизмом, который противопоставляет пролетариат, класс наемных работников, всем другим классам общества, приводит пролетариат к борьбе “тред-юнионистского” типа, радикальной, даже жестокой, но не позволяющей ему преодолеть границы буржуазных социальных отношений. Без насильственного свержения власти буржуазии пролетариат не может ни изменить, ни упразднить систему капиталистических отношений производства, которые являются причиной его эксплуатации. Именно об этом напоминает наша партийная программа в своем третьем пункте, возобновляя принятую в 1921г. программу Коммунистической партии Италии. Пункт 4 утверждает:

      23. “Необходимым инструментом революционной борьбы пролетариата является классовая партия. Объединив в своих рядах самую передовую и самую решительную фракцию пролетариата, Коммунистическая партия объединяет усилия трудящихся масс, направляя их от повседневной борьбы за частные интересы и случайные результаты ко всеобщей борьбе за революционное освобождение пролетариата. Партия ставит в качестве своей задачи распространение революционного сознания в массах, организацию материальных форм и методов действий, руководство пролетариатом в процессе борьбы”.

      Классовая партия, которая основывается на революционной марксистской теории, имеет, следовательно, в качестве своей задачи выведение пролетариата за пределы экономической борьбы, за пределы совместимости с капиталистической системой, за пределы использования избирательной демократии, организуя и направляя революционную борьбу для того, чтобы разбить политическую власть буржуазии.

      Использование революционного насилия необходимо для того, чтобы ответить на систематическое использование насилия государством и силами буржуазии. Никогда буржуазия мирным путем не оставит власть; она может временно передать ее в руки реформистов, чередуя ее с правительством правых; она может потерять ее вследствие своего поражения в гражданской войне, но она попытается вернуть ее с удесятеренной жестокостью. Контрреволюция, которая последовала за временно победоносными революционными попытками, всегда была особенно жестокой: чем большей была опасность для буржуазии, тем более жестока ее контрреволюция. Использование насилия не является, следовательно, вопросом тактического выбора, но вопросом принципа. В той же мере единичность классовой партии является принципиальным вопросом: на том же основании, что имеется единственная революционная теория, что единственной является историческая цель, орган, необходимый для революционной борьбы, также является единственным. Для марксистов существование нескольких революционных партий, представляющих один и тот же класс, было бы столь же абсурдным, как и существование нескольких революционных теорий и нескольких коммунистических программ. Задача классовой партии – действительно объединить усилия пролетарских масс, преодолевая групповые и профессиональные интересы для того, чтобы идти к общей, генеральной, единой борьбе всего класса – и это в интернациональном масштабе, а не только внутри границ территории, завоеванных национальной буржуазией, потому что пролетариат всего мира подчинен тем же самым капиталистическим социальным и производственным отношениям.

    23. Освобождение пролетариата есть дело самого пролетариата. Этот лозунг, который подчеркивает, что класс пролетариата обладает своими собственными историческими целями и способностью их достижения, всегда искажался сторонниками антипартийных позиций: не только анархистами, но и всеми увриеристами, сторонниками разного рода “движений”, сторонниками “стихийности” и автономистами. Если эти люди желают опереться на факт предательства пролетарских партий и их перерождения, то их позиция, которая, в конце концов, является отказом от централизации, от классовой диктатуры, от политической власти, структиурованной со своими репрессивными органами, сводится в действительности к типичному демократическому и индивидуалистическому видению буржуазной идеологии. Освобождение пролетариата есть дело самого пролетариата в том смысле, что революция возможна лишь в результате прямого участия широких масс в борьбе против сил социальной консервации, в защите революционной власти, в социальной трансформации, которую позволяет осуществить эта победа. “В то время как буржуазная демократия не имеет никакой другой реальной цели кроме как лишить широкие пролетарские и мелкобуржуазные массы всякого влияния на государственное руководство, резервируемое для крупной промышленной, банковской и аграрной олигархии, диктатура пролетариата должна вовлечь в борьбу, которую она воплощает, самые широкие слои пролетарских и даже полупролетарских масс (например, бедное крестьянство – там же)”, - так пишет Бордига в своей статье 1922г. “Демократический принцип” (8).

      24. Утверждение, согласно которому демократическая система, основанная на индивидуальном “выборе”, на “сознании” каждого человека, и, следовательно, каждого пролетария, является системой, которая лучше всего обеспечивает свободное выражение и удовлетворение потребностей всех людей, самое широкое участие всех в социально-политической жизни, есть ничто иное как колоссальное мошенничество. Фундаментальная связь между людьми в современном обществе установлена капиталистическим способом производства, этой системой, которая приковывает гигантские массы к неумолимым требованиям накопления, производства и возрастания капитала. Капитал это не растение, которое стихийно рождается на планете и которое каждый человек может себе присвоить; он является очень точным выражением производственных отношений, отношений социальных, которые делят людей на четко различимые и противостоящие классы. Здесь нет демократии; нет свободного выбора, свободного выражения желаний. Есть обязанность для пролетариев продавать свою рабочую силу, давать себя эксплуатировать обладателям капитала. Если они не делают этого, они обрекают себя на голод и нищету. Для того, чтобы сохранить и увеличить свой капитал, капиталисты объединяются, формируют картели, тресты вплоть до того, что небольшое число олигархов приходят к контролю над рынками, циркуляцией товаров и капиталов, точно так же, как в политическом плане они контролируют руководство центрального государственного руководства. Демократический механизм бесполезен для этих крупных капиталистических групп; но он служит для того, чтобы питать миф о равенстве между гражданами, которые все якобы имеют одни и те же возможности определять политику государства и, следовательно, помешать тому, чтобы социальные антагонизмы не вышли на реальную почву открытого столкновения между классами.

    24. Великие события, которые следовали друг за другом от революции 1917г. до сталинской контрреволюции, от начала мировой войны до реставрации демократических режимов, там, где они были ликвидированы, тем с большей настойчивостью привели нашу партию к повторению того факта, что демократические принцип и методы должны быть отброшены и уничтожены без колебаний. Демократия не является требованием классовой партии, это не средство облегчения классовой борьбы, не метод для защиты пролетарских интересов и, даже, не механизм, полезный для внутренней организации партии.

      25. Единственным местом, где демократический механизм может иметь смысл и может быть использован в определенных условиях революционными коммунистами, являются организации профсоюзного типа, все члены которого принадлежат к одному и тому же классу. “Очевидно, что в этой области численность остается решающим элементом, и что консультация с большинством имеет большую ценность”, - говорит ранее цитируемая статья, но “То, что должно руководить нами в этом вопросе – это внимательный анализ процесса развития профсоюзов на настоящем этапе: речь идет об их трансформации из органов контрреволюционного влияния на пролетариат в органы революционной борьбы; и внутренние организационные критерии не имеют ценности сами по себе, но только в такой степени, в какой они имеют отношение к этой цели”. И мы, в 1922г., в тот момент, когда пролетариат находился еще на классовой почве и когда он мог, потенциально, перейти к стадии революционной борьбы, и когда профсоюзы, о которых было упомянуто, были еще аутентичными классовыми организациями, даже если ими руководили реформисты.

      Сегодня, когда профсоюзная иерархия интегрировалась в государственные структуры, и когда пролетариат не находится на классовой почве, нельзя даже и мечтать об использовании демократического механизма для превращения профсоюзов в органы революционной борьбы; речь скорее идет о том, чтобы не дать поймать себя в сети этого механизма, используемого оппортунизмом для того, чтобы довести боевых пролетариев до бессилия, для того, чтобы помешать дискуссии, критике, пониманию проблем рядовыми пролетариями и классовой организации борьбы. Однако – после анализа процесса развития профсоюзов, и не только официальных, в современную эпоху – мы всегда допускаем использование демократического механизма в профсоюзной тактике. Это использование может возникнуть, если это позволяет ситуация с борьбой пролетариата, в равной степени на почве совместных действий вместе с рабочими элементами, принадлежащими к другим политическим силам, на основе точных классовых целей.

      Все это не мешает деятельности партии по отношению к рабочему классу вне официальных профсоюзов, приоритетная задачей которой является критика и разоблачение соглашательства и политики сотрудничества между хозяевами, государством и профсоюзной бюрократией. В то же время задачей партии как раз и является использование всех брешей, открытых объективной ситуацией, всякого пространства, которое оставляют официальные профсоюзные организации, для того, чтобы затронуть пролетариев своими разоблачительными действиями против хозяев и против коллаборационизма, своими указаниями в борьбе, своей пропагандой общих исторических целей пролетариата. Силы партии, за пределами их численности и их эффективного присутствия, имеют задачу поддерживать и способствовать успеху всех организационных классовых попыток пролетариата или попыток по созданию ассоциаций профсоюзного типа, не ставя эту поддержку в зависимость от политической ориентации этих структур. Исходя из своей отсталости в этом отношении, исходя из тяжести десятилетий классового сотрудничества, пролетариат не сможет отвоевать почву, средства и методы классовой борьбы в одно мгновение, без долгих и трудных усилий.

    25. В прошлом внутренняя организация классовой партии использовала демократический механизм и мажоритарный принцип: во время съездов принимались резолюции принятые большинством голосов, и тот же самый механизм использовался как в руководящих органах партии, так и в органах первичных организаций. Уставы регламентировали внутреннюю жизнь партии, предусматривали правила для выражения внутренних расхождений и т.д. Но работа по восстановлению интегральной марксистской доктрины, осуществляемая нашей партией привела к диалектическому преодолению не только “принципа”, но и демократического механизма, сводя его использование в некоторые решающие периоды к простой “исторической случайности”. В соответствии с историческим итогом борьбы и революций наше движение, восстанавливая тезисы, уже пущенные в обращение в начале двадцатых годов, в пылу русской революции, заменила формулу демократического централизма формулой централизма органического.
    26. Формула демократического централизма, принятая партиями Коммунистического Интернационала, никогда не поднималась на высоту принципа итальянской коммунистической Левой. Причина этого проста: демократия не является для нас принципом, заслуживающим уважения; централизм, вне всякого сомнения, таковым является, потому что основными характеристиками организации партии являются единство структуры и движения, которое может только централизм может обеспечить. В конце статьи “Демократический принцип” можно прочитать: “Термин централизм достаточен для выражения преемственности структуры партии в пространстве; и для того, чтобы ввести важнейшую идею о преемственности во времени, т.е. преемственности цели, к которой она стремится, и направления, в котором она продвигается через следующие друг за другом препятствия, которые должны быть преодолены, лучше, для того чтобы связать в той же формуле эти две основные идеи в их единстве, мы предпочли бы сказать, что коммунистическая партия основывает свою организацию на органическом централизме”.

В “Замечаниях к тезисам по организационному вопросу” 1964г. сказано: “Наша формула органического централизма не только означает, что партия это особый орган класса, но боле того, что лишь только тогда, когда он существует, класс действует как исторический организм, а не только как статистическая часть, которую готов признать любой буржуа. Согласно фундаментальной и неопровержимой исторической реконструкции Ленина Маркс говорит, что он не только не открывал существование классов, но даже и борьбу между классами; характерной чертой его оригинальной теории является диктатура пролетариата: это в точности означает, что только посредством коммунистической партии пролетариат сможет добиться своей диктатуры. Следовательно, два понятия, класса и партии, отличаются лишь количественно, поскольку партия невелика, а класс большой; но исторически и органически, поскольку только когда внутри него формируется энергетический орган, каковым является партия, класс становится самим собой и становится в состоянии выполнить задачу, которую ему диктует наша историческая доктрина”.

Для классовой партии организационные вопросы не отделены от ее исторической задачи и, следовательно, революционной цели рабочего движения. Именно с этой перспективой классовая партия преодолевает идеологические, тактические и организационные пережитки, оставленные в наследство предшествующим периодом, диалектически разрешая практические вопросы борьбы и революции. Тот же самый текст так говорит об этом: “Замена прилагательного демократический на прилагательное органический мотивировано не только большей точностью биологического отображения по отношению к бесцветному арифметическому отображению, но так же и настоятельным требованием политической борьбы избавиться от понятия демократии. Именно сражаясь против нее, мы смогли, вместе с Лениным, восстановить революционный Интернационал”.

Понятие демократии стало отныне неспособным выразить связь во времени и пространстве деятельности партии в соответствии с духом и буквой марксистской теории; хуже того, оно носитель всех отклонений и всех видов оппортунизма. Как это часто происходит, вопрос терминологии скрывает фундаментальную проблему. История широко продемонстрировала, что демократический механизм не только полностью совместим с социальной консервацией и капитализмом, но и что именно через демократическую практику проникают и быстро распространяются в рабочем движении и в классовой партии оппортунистические перерождения. Наша партия извлекла из трагической траектории Коммунистического Интернационала и мирового революционного движения следующий урок: решительно исключено, чтобы можно было допустить, чтобы организационный принцип партии основывался бы на демократическом механизме: “бесповоротная ликвидация в жизни и деятельности партии всякого применения консультативных или избирательных механизмов на основе подсчета голосов; на их месте развертываются новые формы, отвечающие требованиям, провозглашенным со времени московских лет, органического централизма для коммунистической партии, единственного творца пролетарской революции”.

27.“Развертываются” новые формы, новые механизмы говорит вышеуказанный текст. Это означает, что эти формы и эти механизмы не являются еще окончательно установленными: классовая партия – начиная с сегодняшнего эмбрионального состояния до своего действительного формирования – в период, который идет от окончательного разложения демократических форм, “объективного периода тотального паралича, с пролетариатом, до мозга костей зараженным мелкобуржуазным демократизмом” (“Замечания об органической деятельности партии …”, 1965) (9) до периода действительного возобновления социального столкновения и классовой борьбы в большом масштабе защищает, следовательно, принципы и практику антидемократизма, но не изобретая альтернативные и оригинальные организационные формы. В плане демократического централизма ленинского типа, формулировки и уставы Коммунистического Интернационала дали все необходимое; исторические события передали нам необходимость на практике ввести централизм в его наиболее органической форме, в деятельности партии, которая должна зависеть не от периодических подсчетов персональных мнений всех активистов, как рядовых, так и находящихся в составе руководства, от избирательного соперничества между конкурирующими тезисами, соперничающими по достижению половины голосов плюс один, объявляемыми на основе этого верными, а от применения директив центра организаций, связанных с программными и политическими позициями, составляющими основы членства активистов.

Здесь нельзя иметь дискуссии по отношению к фундаментальным тезисам, характеризующим партию: тот, ко не принимает их, должен искать другую партию, более соответствующую его пожеланиям. Это не заключает в себе никакого фетишизма по отношению к текстам, изданным партией (и еще менее культа личности по отношению к Амадео Бордиге, работа которого, вне всякого сомнения, была решающей в деятельности партии); привычным, наоборот, всегда было принимать их в качестве “незаконченных” работ: “Было бы абсурдным сказать, что речь идет о текстах безукоризненных, бесповоротных и неизменяемых, потому что в течение всех этих лет, напротив, мы всегда утверждали, что речь идет о материалах, находящихся в непрерывной разработке, предназначенных со временем получать все лучшую и более полную форму; впрочем, мы не перестаем констатировать все более частое внесение исключительного вклада, в полном согласии с классическими позициями Левой, исходящего от всей партии и даже от очень молодых товарищей” (“Неаполитанские тезисы”, п.8) (10). Но что исключено, так это персональная разработка, которая претендует на то, чтобы “обогатить” или модифицировать марксизм и уроки борьбы поколений революционеров, которые нам предшествовали. Классовая партия имеет в качестве цели не разработку новых теорий, но применение и реализацию уроков и предписаний существующей теории, марксизма. Ее цель – разрешить в реальности действия и истории “кажущееся противоречие – которое господствовало над долгим и трудным прошлым – между исторической партией, т.е. содержанием (неизменная историческая программа) и партией случайной, т.е. формой, действующей как сила и материальная практика решающей части борющегося пролетариата” (“Замечания об органической деятельности партии …”, п. 12).

28. Классовая партия организуется на базе неизменной исторической программы, из которой проистекает программа политическая на основе итогов, извлеченных из великих межклассовых столкновений, демонстрирующих способом, непосредственно понятным для всякого потенциального активиста, справедливость указаний марксизма. Например, было бы гибельным для будущего революционного движения не принимать в расчет итоги русской революции и Коммунистического Интернационала – итоги, которые только коммунистическая Левая была способна извлечь в полном соответствии с марксизмом.

Пропасть, которая раскрылась между действительно марксистскими указаниями первых двух конгрессов Интернационала и последующими отклонениями, вплоть до полного оппортунистического перерождения всех рабочих партий мира, перерождения, которое поразило даже группы оппозиционные сталинизму, но зараженные демократизмом, как, например, троцкисты, на полвека заставила отступить энергию революции. Только группы коммунистической Левой смогли оказать сопротивление этому перерождению. И именно в силу этого исторического факта эти группы смогли оказаться в состоянии взяться за теоретическую работу по восстановлению марксизма против всех деформаций, навязанных оппортунизмом, и за работу по восстановлению формальной партии, в качестве фактических силы и опыта.

В “Замечаниях …” об этом говорится так: “Именно это дает возможность (мы не говорим право) группам, вышедшим из борьбы итальянской Левой против перерождения Москвы, лучше всех других понять при каких условиях настоящая действующая партия, т.е. партия формальная, может оставаться верной характеристикам исторической революционной партии, которая потенциально существует по крайней мере с 1847г. и которая практически утвердилась в больших исторических разрывах через трагическую серию поражений революции” (11). Речь идет не о “наследстве”, которое необходимо воспринять, или о частном выборе, который якобы сделан вчера и который можно было бы сделать сегодня или завтра, в соответствии со своевременностью ситуации, а о политической ответственности, которую организация, имеющая характер партии, - которую мы называем интернациональной коммунистической партией, потому что это имя синтезирует самое лучшее, одновременно преемственность с исторической борьбой Левой и цель действительного создания настоящей интернациональной классовой партии – имеет сознание и волю взять на себя.

29. Формальная партия, группа борцов, которая ее составляет, подвержена, как и всякая другая сила, действующая внутри общества, последствиям соотношения сил между классами, верхами и низами борьбы классов, идеологическому и материальному давлению аппарата социальной консервации, от центрального руководства государства до формирований политического и профсоюзного оппортунизма. Именно по этой причине, как это показал исторический опыт, возможно, что, несмотря на все свои усилия партия, в неблагоприятные периоды для революционной борьбы, уступает этому давлению, переходит на сторону врага, уменьшается до незначительной группы активистов или полностью исчезает на некоторое время.

“Историческая партия” не исчезла бы, в том смысле, что теория, коммунистическая программа не изменились и не исчезли бы, как если бы они потеряли силу перед лицом новой ситуации. Формальная партия изменяется: она рождается, развивается, умирает, возрождается, испытывает расколы и т.д. Несчастье тому, кто из этого извлек бы вывод, что для того, чтобы облегчить рост и успехи партии, для того, чтобы сделать в данный момент ее действия более понятными для масс, нужно изменить, смягчить или дополнить ее теорию или программу! Все рабочие партии, которые последовали этим путем, на внешний вид, легким и плодотворным, в действительности – сознают ли это или нет их руководители – лишь уступили давлению буржуазии; и они все заканчивали так, как не могли не закончить, в руках контрреволюции и классового врага. Против оппортунистических отклонений Левая боролась не только в теоретическом или “идеологическом” плане; она вела эту борьбу со столь же большой непримиримостью и на почве практической: на почве тактики, организации, отношений с профсоюзами, отношений с другими партиями, создания боевых отрядов (в период борьбы против фашизма – прим. перев.) и рабочей самообороны и т.д. Левая знала, что компромиссы в тактическом и организационном плане особенно коварны, даже когда с самого начала они кажутся не имеющими последствий, временными и ограниченными во времени и пространстве. Именно через “небольшие изменения”, “нюансы” в оценках, “эластичные”, а не строго определенные организационные и тактические решения оканчивали после перехода в коммунистическое движение самые худшие отклонения, вплоть до полного подрыва революционной энергии.

Так как тактические нормы деятельности партии должны быть строго определены, детерминированы соответствующим марксистским анализом и предвидением, то отсюда также вытекают и внутренние организационные нормы.

30. Постоянно ссылаясь, как и для других пунктов, затронутых выше, на тексты партии, которые очень широко охватывают все то, что мы попробовали здесь синтезировать, небесполезно будет подвести итог характерных черт формулы органического централизма.

Классовая партия организована централизованным способом на основе исторической программы, которая определяет для нее траекторию, цель и средства. Центральный орган партии руководит организацией на основе определенной и известной всей партии политической и тактической линии. Эта линия является не результатом специфической разработки товарищей или особых комитетов, отделенных от остальной организации, а результатом исторических и политических итогов классовой борьбы, революций и контрреволюций и результатом анализа, осуществляемого и проверяемого в полном соответствии с принципами марксизма.

Территориально партия организована посредством секций как в национальном, так и в интернациональном плане. Вступление в партию индивидуальное, через секции и после периода проверки, не только по отношению к великим принципам коммунизма, но и по отношению к специфической программе партии и ее практической деятельности. Ни один товарищ не отстраняется, в принципе, ни от какой формы деятельности партии и ни от какого уровня внутренней ответственности.

Партия отбрасывает не только принцип, но также и демократический механизм для того, чтобы принимать решения касающиеся всей или части организации, для отбора ответственных работников или возможного изменения деятельности. Вклад, который товарищи считают своим долгом сделать в деятельность партии, не должен принимать форму оппозиции от тезиса к тезису, как и дискуссия по сложным проблемам тактического и организационного применения не должна превращаться в демократические дебаты по конкурирующим тезисам. Классовая партия не должна прибегать к практике конгрессов парламентского типа, которые были правилом в определенную эпоху в рабочих партиях, в той мере, в какой участие активистов в коллективной работе не осуществляется больше через избирательные опросы и обсуждения “мнений”, но через однородное и органическое применение директив центра. Тем же самым способом партия отвергает свое участие в дебатах, встречах, конгрессах, избирательных опросах или совместных акциях, организованных вместе с другими партиями, даже считающими себя революционными.

Вопрос “вождей”, руководства партии, всегда был объектом сомнений и расхождений в рабочем движении. Демократический механизм, даже столь ограниченный, каким он был в формуле демократического централизма, никогда не давал прочного и неоспоримого решения проблеме выбора активистов способных к занятию ответственных постов. Достаточно вспомнить о замечаниях Ленина в своем “завещании” о Сталине и других руководителях большевистской партии, регулярно, однако, избираемых в соответствии с методом демократического централизма.

Вместе с демократическим механизмом, который является, в основном, механизмом пассивного представительства, однажды избранный руководитель с трудом освобождается от своих функций. Без сомнения демократический механизм предусматривает сменяемость постов, не переизбрание на одну должность и даже исключение в качестве наказания, но тем самым нельзя разрешить удовлетворительным способом ни проблему единства мысли и действия, ни проблему использования наилучшим возможным способом способностей и энергии, существующих в партии. Активист, получивший достаточное число голосов на выборах для того, чтобы занять ответственный пост, рассматривается как имеющий способности желательные для того, чтобы на нем работать, даже если это не так.

Формула органического централизма ставит вопрос отбора ответственных работников совершенно в другом плане, плане функциональных способностей по отношению к общим потребностям партии. Арифметическая хитрость и псевдоэгалитарная система, основанная на сумме индивидуальных мнений, заменяется результатом коллективного труда активистов, интегрированных в единую деятельность, как в ее общей ориентации, так и в ее конкретном претворении. Единство мысли и действия не дается согласием каждого из членов партии со всеми другими по всем вопросам; оно является необходимой и обязательной базой для деятельности и самого существования партии и, диалектически, является высшей целью, которую необходимо достигнуть методом, который отбрасывает противоречие между мыслью и действием, между теорией и практикой, не говоря уж о противоположности между теорией и различными видами деятельности. Отбор руководителей, следовательно, это результат совместной работы товарищей, которые ведут деятельность на различных уровнях, единую уже с самого начала; в действительности эта деятельность, так как мы ее понимаем, это результат, который история классовых столкновений, войн и революций анонимно передает этим силам, которые материальные противоречия капиталистического общества толкают к революционным задачам. Коммунистами не рождаются; ими становятся в силу комбинации объективных и субъективных факторов, через которые накапливаются уроки столкновений между классами, перерастая в “искры классового сознания”, о которых говорил Ленин. Они в свою очередь, через контакт с марксистской теорией, трансформируются в действующую силу партии, составляя субъективный фактор, формальную партию, которая конкретизирует партию историческую (историческую программу). В ситуации сильной социальной поляризации, ионизации классовых молекул, формальная партия развивается и усиливается благодаря преемственности, которую группы, даже сократившиеся до крайности, смогли обеспечить как в программном и теоретическом так и организационно-политическом плане.

Работать ради этой преемственности означает сегодня работать на формирование интернациональной коммунистической партии; именно работа партии, понимаемая в вышеуказанном смысле, определяет “естественный отбор” способностей, в т.ч. индивидуальных, вождей и активистов, которые не обладают никакой свободой изменять средства тактического действия и еще в меньшей степени фундаментальные теоретические принципы. Преемственность деятельности классовой партии во времени и пространстве имеет только одну гарантию: теоретическое и практическое соответствие марксизму, теоретическая, политическая, тактическая и организационная непримиримость в применении программных принципов, в органической однородности коллектива партийных активистов и его централизованном действии как на национальном, так и на интернациональном уровне.

Текст 1949г. так говорит об этом: “Силы периферии партии и все ее члены в практике движения придерживаются того, чтобы не принимать по их собственной местной и случайной инициативе действенных решений, которые не исходят из центральных органов, и не давать тактическим проблемам решений отличных от решений, поддерживаемых всей партией. Со своей стороны центральные руководящие органы не могут и не должны в своих решениях и сообщениях, предназначенных для всей партии, ни покидать теоретические принципы, ни изменять в них средства тактического действия, даже под предлогом, что ситуация вскрыла неожиданные факты, непредвиденные перспективами партии. В отсутствие этих двух процессов не существует никаких подходящих уставных мер, и мы оказываемся в кризисе, многочисленные примеры которых предоставляет нам история пролетарского движения” (12).

Однажды сформированная на своих программных основах классовая партия, не допускает образования фракций внутри себя, и еще менее фракций организованных и находящихся в “демократической” борьбе между собой.

Организационная дисциплина всех секций по отношению к центральному органу не имеет ничего общего с дисциплиной бюрократической, и если партия не копирует иерархические формы буржуазных партий, то она не копирует больше и основанной на ней бюрократической дисциплины. Дисциплина в классовой партии непосредственно проистекает из сознательного присоединения к программе и к деятельности партии; это присоединение, будучи непосредственным, сознательным и добровольным, а, следовательно, органическим, естественно определяет столь же органическую дисциплину активистов по отношению к директивам центра. Нарушение этой дисциплины это знак политического разрыва с партийными установками; когда этот разрыв явный и мотивированный, его виновники автоматически ставят себя вне партии; нет никакой необходимости принимать административные решения типа исключения, достаточно принять акт, что эти активисты не являются больше частью организации. В общем случае административные меры должны приниматься лишь в исключительном случае; органический характер партии, ее деятельности должен быть таким, что те, кому по той или иной причине не удается больше удерживаться на марксистских позициях, естественно удаляются из организации, в некотором роде самоисключаются.

Трудности в борьбе и деятельности партии, которые являются не только продуктом, но и фактором истории, могут вызвать ослабление сопротивляемости отдельных активистов; в некоторых случаях они вызывали перерождение целых партий. Появление разногласий в партии в самых различных вопросах, теоретических или практических, должны рассматриваться как предсказуемый и “нормальный” факт для организации, которая не видит себя вне реальности. Разногласия принимают негативное значение когда, когда они превращаются в расхождения, т.е. в политические аргументы, которые расходятся с политической линией, принимаемой до этого момента всеми членами партии.

Появление расхождений – это сигнал кризисного состояния в партии, которое, в зависимости от серьезности этих расхождений, может привести к расколу, или даже к распаду организации. Перед такой ситуацией внутренняя политическая борьба неизбежна. Она должна вестись тогда соответствующими политическими методами и средствами, без использования методов, которые составляют часть административного багажа, коммерческого или юридического соперничества, которые буржуа разрешают на базе права собственности, материальной или интеллектуальной. В ситуации политического и организационного кризиса внутренняя политическая борьба имеет в качестве цели защиту теоретического, политического, организационного и материального достояния ее деятельности против отклонений, которые являются теоретическими и практическими атаками против марксизма. Эта защита не должна вестись на почве формальной дисциплины, демократического или индивидуалистского столкновения или использования буржуазной юстиции, даже если уклонистские силы располагаются на этой почве.

31. В современной ситуации, которая характеризуется тяжелым отступлением пролетарской борьбы, дезориентации не только рабочих масс всех стран, но также и весьма значительного большинства элементов авангарда, тяжелым постоянным кризисом международного революционного и коммунистического движения, которое все еще не поднялось из пропасти, в которую его низвергнула контрреволюция, классовая партия в формальном смысле может рассчитывать только на чрезвычайно уменьшенное число активистов.

Принципиальной задачей этого ядра революционных активистов остается повторное овладение одновременно теоретическим, политическим и организационным наследием классовых битв революционного марксизма, которые коммунистическая Левая, в частности итальянская, передала сегодняшним и завтрашним поколениям. Деятельность по формированию интернациональной коммунистической партии составляет часть этой работы, потому что чисто интеллектуальное и литературное усвоение марксизма было бы ошибочным и бесплодным. Это означает, что даже имея столь сокращенные силы партии, каковы они есть, она должна стараться оставаться в тесном контакте с рабочим классом и использовать все пробелы, открытые экономической, социальной и политической ситуацией, для того, чтобы внести свое собственное действие.

Теоретическая и политическая деятельность партии выражается в своей основе через ее печать, которая является ее органом, потому что она есть централизованное выражение ее действия. Силы партии организуются и усиливают свое единство вокруг работы своей газеты. Сегодня и в течение нескольких последних лет эта работа впитывает в себя почти всю деятельность партии, несмотря на вмешательство каждый раз, когда это возможно, в экономическую борьбу и политические разоблачения тысяч противоречивых аспектов капиталистической действительности и жизни буржуазии.

Пролетариат в целом, и заводской пролетариат в частности, это главная цель деятельности партии. Это не мешает тому, чтобы эта деятельность, которая касается всех аспектов социальной жизни, адресовалась всему обществу, следовательно, и другим классам, от которых отделяются иногда элементы, находящиеся в противоречии с их социальным происхождением – “перебежчики”, как говорил Ленин – для того, чтобы примкнуть к революционной коммунистической партии.

Партия не может предпринимать никаких уловок, чтобы искусственно увеличить число своих членов. Исторический опыт показал, что поскольку не существует мощного классового антикапиталистического движения, революционная партия не может быть численно значительной организацией. Но он показал также, что даже в благоприятной ситуации классовая партия не будет “массовой партией” в том смысле, что для выполнения своих целей нужно не впускать в свои ряды массы пролетариата, а руководить его движением и вести его к насильственному завоеванию власти и к установлению диктатуры пролетариата.
  1. Французский перевод был опубликован в “Programme Communiste” n? 84-85 (октябрь1980 – март 1981).
  2. Речь идет о статье “Force, violence, dictature dans la lutte des classes” (“Сила, насилие, диктатура в классовой борьбе”) из сборника “Тексты Интернациональной коммунистической партии” n? 6.
  3. “Первая “предвоенная” фаза открылась с началом кризиса 74-75гг. См. общее собрание октября 1977г., отчет о котором был опубликован в “Programma Comunista” n? 23 1977г. и n? 1и 2 1978г.
  4. см. В.И. Ленин “Империализм как высшая стадия капитализма”.
  5. См. “Force, violence, …”
  6. См. “Parti revolutionnaire et action economique” в сборнике “Partito e classe” (“Партия и класс”) (французский перевод в “Le proletaire” n? 446).
  7. Там же.
  8. Эта статья находится в сборнике “Партия и класс”, “Тексты Интернациональной коммунистической партии n? 2”.
  9. См. сборник “Defence de la continuite du programme communiste” (“Защита преемственности коммунистической программы”), “Тексты Интернациональной коммунистической программы n? 7”.
  10. Там же.
  11. Там же.
    12.
  12. “Normes d’orientation generales” (“Нормы общего направления”), по вопросу организации Интернациональной коммунистической партии, написаны Бордигой и опубликованы в “Battaglia comunista” n? 1, 1965.

Госкап-сайт

Hosted by uCoz