Юрий Назаренко

Испанская революция и предательство сталинизма
(продолжение)

предыдущая
глава

Часть 1
(продолжение)

Армия в испанской политике

     По своему месту во внутренней жизни страны испанская армия не имела соответствующего аналога в Европе. Ее военно-техническая слабость не мешала играть ей важную роль во внутренней политике. Регулярно терпящая поражения в столкновениях с другими армиями, от американской до армии рифов, она оказалась вполне пригодной для государственных переворотов и подавления восстаний трудящихся.
    Исторически эта традиция идет со времен революции 1808-1814 гг. Поскольку последняя приняла форму национально-освободительной войны против нашествия наполеоновских войск, постольку все социально-активные элементы оказались сконцентрированы в рядах армии. Разгром французами основных частей регулярной армии и переход к партизанским методам борьбы позволил снять всяческие сословные перегородки для вступления в ее ряды. Туда кинулись, с одной стороны – отсталое и крайне религиозное крестьянство, возмущенное действиями “безбожников”- французов, а с другой – представители радикальных слоев буржуазии, находящихся под влиянием идей французской революции и надеющихся воспользоваться войной для проведения революционных преобразований. Маркс писал об этом: “так армия и герильерос являлись наиболее революционной частью испанского общества, ибо они рекрутировались из всех слоев без разбора, в том числе из среды пылкой, стремящейся вперед патриотической молодежи, свободной от расслаблявшего влияния центрального правительства, сбросившей с себя оковы старого режима; часть этой молодежи, подобно Риего, уже побывала несколько лет в плену во Франции. Поэтому нас не должно удивлять влияние, которое испанская армия оказывала на события в последующих движениях – как в тех случаях, когда она брала на себя революционную инициативу, так и в тех, когда своим преторианским характером она вредила делу революции”¹.
   После ликвидации революционных завоеваний Фердинандом VII в 1814 г., армия, сосредоточившая в себе революционные кадры, многократно пытается восстановить конституцию 1812 г., поднимая восстания в разных частях страны. Наконец, это удается. Революция 1820-1823 гг. в значительной степени обязана армии, хотя и является объективным результатом развития общественных противоречий.
    Активным слоем армии было офицерство. Были, конечно, исключения. Так в 1836 г. подняли мятеж унтер-офицеры мадридского гарнизона, заставив Марию-Христину обнародовать конституцию. В 1866 г. восстали сержанты артиллерии, недовольные аристократическими порядками в армии. Но, так или иначе, роль офицерства оставалась ведущей, и солдатская масса шла за ним. Его буржуазно-дворянское происхождение, поэтому, предопределило и эволюцию армии. По мере того, как буржуазные преобразования ценой компромисса буржуазии, церкви и аристократии, медленно, но продвигались вперед, армия переставала быть источником революции, становясь армией защиты достигнутого исторического компромисса. Но она продолжала оставаться армией пронунциаменто. Это испанское слово, означающее государственный переворот, вошло во многие языки мира.
    По мере же того, как росло рабочее движение, армия все более становилась откровенно реакционной силой, используемой для подавления массовых выступлений трудящихся. Так было в 1909 г. во время антивоенной стачки и восстания. Так было во время всеобщей забастовки 1917 г.
    Не случайно именно 1917г. был отмечен возвращением армии в испанскую политику, что нашло свое выражение в движении офицерских хунт (или хунт обороны). Эти хунты стали возникать с конца 1916г. и к середине 1917г. превратились в весьма серьезную силу. Они были почти во всех гарнизонных городах Испании, но их главным центром стала Барселона, где находилась верховная хунта, возглавляемая полковником Бенито Маркесом, по словам Хью Томаса “глухим и наполовину идиотом”². Членами этих хунт были офицеры пехотных войск в чине не выше полковника.
    Представители хунт были недовольны порядками в армии – фаворитизмом и казнокрадством, слабой дисциплиной и бездарностью генералов, роскошью военной верхушки и низким жалованием рядового офицерства, которое не поспевало за инфляцией. Порой они могли даже позволить себе поиграть “левой” фразой. В целом, однако, они были недовольны общим курсом правительств: слишком потакают рабочим, слишком считаются с конституцией, слишком много болтают и слишком мало делают по части удушения рабочего движения. Отсюда – их стремление вмешиваться в политику и влиять на формирование власти.³
    В этом они нашли поддержку со стороны короля. В мае 1917г. правительство Гарсия Прието сделало попытку распустить хунты. Поводом для конфликта послужил арест (за нарушение субординации) полковника Маркеса и нескольких его сотоварищей – фактически, за отказ распустить хунты. Другие члены хунт заявили, что они тоже желают быть арестованными и обратились к королю, который и стал на их сторону. Тогда мятежные офицеры предъявили правительству ультиматум: или освобождение в течение 12 часов всех арестованных или их всеобщее восстание. Правительство отступило. В ответ оно получило требование от Верховной хунты утвердить составленный ею устав хунт, прекратить репрессии и уволить ряд генералов. Гарсия Прието подал в отставку. Новое правительство вынужденно было удовлетворить требования. Но притязания хунт этим не ограничились, и они не раз еще были причиной правительственных кризисов. Вплоть до установления диктатуры Примо де Риверы. Как позже скажет граф Романонес, с тех пор “как появились хунты обороны, гражданская власть была лишь фикцией”⁴.
   Вообще весь период 1917-1923 гг. армия и гражданская гвардия демонстрировали жестокость, невиданную уже в течение многих поколений. Будь то в Андалузии, или в Каталонии, или в любой другой части Испании. В 1920-1922 гг. гражданским губернатором Барселоны был генерал Мартинес Анидо, до этого прославившийся как кровавый правитель Мелильи. Когда рабочее движение было в основном сломлено и обезглавлено, а государство в целом ослаблено и дезорганизовано социальными конфликтами с одной стороны и военными поражениями в Марокко с другой, генерал Мигель Примо де Ривера, генерал-капитан Каталонии от имени группы высокопоставленных военноначальников выдвинул следующий ультиматум: “Мы имеем собственные основания, а стало быть силу, хотя до настоящего времени пользовались ею со всей умеренностью. Если будут сделаны какие-то попытки втянуть нас в компромисс, который мы, согласно нашей совести, будем рассматривать как бесчестный, мы потребуем более серьезных санкций и наложим их со всей суровостью. Ни я, ни гарнизоны Арагона, поддержку которых я, посредством телеграмм только что получил, не примем ничего другого, кроме военной диктатуры. Если политики попытаются защищаться, мы сделаем то же самое, рассчитывая на поддержку народа, резервы энергии которого очень велики. Сегодня мы склоняемся к умеренности, но мы не отступим и перед пролитием крови”⁵.
    В период после окончания революции 1868-1874 гг. и до 1923 г. армия не вмешивалась в политику открыто. Переворот Примо де Риверы открыл новую серию пронунциаменто, которые были неудачны, если оставались лишь целью группы офицеров, но становились победоносными, когда совпадали с интересами большинства буржуазии. Дважды попытка переворота предпринималась и против самого диктатора. Позиция армии сыграла важную роль и в отставке Примо де Риверы (которая состоялась после того, как командующие гарнизонами отказали ему в своей поддержке) и в бескровном характере свержения монархии.
   Но резкое обострение классовой борьбы буквально на следующий день после провозглашения республики привело к появлению сторонников нового военного переворота. В августе 1932 г. была сделана попытка осуществить его на практике. Возглавил его Хосе Санхурхо, герой войны с рифами. Но буржуазия тогда еще надеялась решить проблемы в рамках республики, и заговор потерпел крах. В октябре 1934 г. армия опять играла роль инструмента в руках правящего класса, но зато отлично продемонстрировала, на что она способна, устроив самое мощное кровопускание за последние без малого сто лет. После победы Народного Фронта она стала уже непосредственно центром заговора против республики, неспособной справиться с надвигающейся революцией, вокруг которого на этот раз сконцентрировались основные силы правящего класса.
    В последние годы существования монархии численность испанской армии (солдаты и унтер-офицеры) составляла около 150 тыс. человек. Ею командовали 17 тыс. офицеров, в том числе 195 генералов. Один офицер приходился, таким образом, на 9 солдат⁶. Следует отметить, что в прошлом веке соотношение было еще более абсурдным. Тогда один офицер приходился на шесть солдат, а один генерал на немногим более сотни солдат. Такой избыток офицеров существенно снижал эффективность армии как в тылу, так и на поле боя и был одной из главных причин многочисленных поражений в Марокко. Сюда же следует добавить полтора десятка тысяч военных моряков⁷. Армия была распределена между гарнизонами столицы и провинций. Численность офицерства была сокращена после установления республики, составляя обычно около 10 тыс. человек.
    Служба в армии официально составляла один год, однако, на деле, редко превышала девять месяцев, а потому численность армии в 150 тыс. человек была скорее цифрой номинальной⁸.
    Ударной силой вооруженных сил были иностранный легион и “африканская армия” (регулярес), составленная из марокканцев. Основная часть офицеров первого ряда были выдвиженцами марокканской войны – “африканистас”. Ее участники, не только офицеры, но и солдаты, гордились конечной победой, тем более, что на пути к ней столько раз приходилось терпеть поражения. Кровь и страдания забывались, оставалась слава победителей. Война шла с благословения и при покровительстве короля, а потому среди африканистас было много монархистов. Они были героями в глазах испанцев-патриотов. Здесь завоевали свою известность генералы Санхурхо, Годед, Франко, Милан Астрей, Кейпо де Льяно, Мола. Все это превращало испанские войска в Африке в грозную силу в руках реакции в ее борьбе против левых сил страны. Иностранный легион, несмотря на свое название, в основном состоял из испанцев. В нем также было некоторое количество португальцев, французов и немцев. Он был создан Миланом Астреем в 1920 г. в качестве ударного подразделения. Марокканские регулярес вербовались из представителей наиболее отсталых и в то же время воинственных рифских племен и находились под командованием испанских офицеров. Начало ее формирования относится к 1911 г. Ее основателем был генерал Беренгер, преемник Примо де Риверы в 1930-1931 гг. Функции “африканской армии”, были армейскими и полицейскими одновременно. Когда в октябре 1934 г. рабочие Астурии установили свою власть на большей части этой провинции, именно известный своей жестокостью Иностранный легион и регулярес были призваны правоцентристским правительством Лерруса для подавления восстания. Руководили операцией генералы Годед и Франко. Репетиция будущих “подвигов” будущего диктатора прошла успешно.
    Помимо армии как таковой покой и сон правящих классов охраняла гражданская гвардия. Эта своего рода жандармерия была создана в 1844г. для поддержания порядка в сельской местности. Она одинаково успешно применялась как против банд уголовников, так и против повстанцев. Она была организована как составная часть армии. Ею командовал генерал и действующие офицеры. Гражданские гвардейцы никогда не служили в тех местах, откуда были родом, и им не рекомендовалось заводить дружбу с местным населением. Последнее рассматривало гвардию как оккупационную армию, каковой она себя зачастую и показывала. Ее численность составляла около 30 тыс. человек.⁹   

 

Примечания

1.      К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., т. 10, стр. 457.

2.      Hugh Thomas, “La guerre d’Espagne” Édinions Robert Laffont, S.A., Paris, 1985, стр. 19.

3.      И.М. Майский «Испания 1808-1917», Исторический очерк, изд-во АН СССР, М., 1957, стр. 413-414.

4.      «Испания 1918 – 1972», Исторический очерк, под ред. И.М. Майского, «Наука», М., 1975, стр. 23.

5.      Hugh Thomas, стр. 22.

6.      Там же, стр. 75.

7.      Л.Д. Троцкий «Испанская революция», «Бюллетень оппозиции», 1931, №19, стр. 5.

8.      Hugh Thomas, стр. 76.

9.      Там же, стр. 63.

 

следующая глава