Испанская революция и предательство сталинизма
(продолжение)ЧастьII
(продолжение)
Что разделяло коммунистов?
Итак, что же разделяло позиции трех течений испанского коммунизма?
Организационные конфликты уже были описаны в предыдущих главах. Не могли троцкисты и члены Рабоче-крестьянского блока забыть и катастрофические последствия политики Коминтерна предыдущих лет. Ультралевая риторика не привела к забвению откровенно правого курса середины 20-х годов. Тогда подчинение Китайской компартии Гоминдану не только привело к поражению революции 1925-1927гг., но и к физическому уничтожению значительной ее части. Именно это поражение привело к новому подъему левой оппозиции в СССР и жесткому подавлению ее сталинской бюрократией. Но еще хуже было то, что, несмотря на новый, “левый” курс, старый правый не был подвергнут критическому анализу, тем более осуждению. Он по-прежнему преподносился как пример образцового “применения марксизма” в определенной ситуации, а значит, в любой момент мог быть повторен. И будет повторен, да еще как!
Но и “левый” курс не внушал оптимизма. И не только в силу его сектантских черт. Ультралевизна, чаще всего проявлялась только на парламентском уровне. В том числе в Германии, где коммунисты не только не смогли обеспечить единый фронт борьбы с социал-демократическими рабочими, но и не предприняли сами чего-либо существенного для сопротивления установлению фашизма. Сдача без боя деморализовала рабочее движение больше, чем могло бы это сделать самое жестокое поражение в открытой борьбе. Создание разного рода “антифашистских комитетов”, включавших в себя представителей демократической интеллигенции и разного рода “друзей СССР”, не могло решить проблему в том направлении, в каком в Испании на какой-то момент согласились все: на пути пролетарской революции. Ни Блок, ни троцкисты не могли забыть этого совсем свежего и трагического опыта. Не ослабли, а, наоборот, ужесточились нападки сталинистов на коммунистическую оппозицию, которые дополнялись усилением репрессий против нее в СССР. Последнее не было, конечно, тайной для Блока или троцкистов.
В то же время имелась и немаловажная особенность в точке зрения КПИ, точнее, Коминтерна по поводу природы испанской революции. Точка зрения, которая смазана последующими сталинистским историками. Ее дает нам теоретическая статья в “Правде” от 10 мая 1931г.: “В Испании социалистическая революция
не может быть непосредственной задачей дня. Ближайшей задачей является рабоче-крестьянская революция против помещиков и буржуазии”. Приводя эту цитату в статье “Испанская революция и угрожающие ей опасности. Руководство Коминтерна перед лицом испанских событий” Троцкий комментирует: “Что социалистическая революция не является в Испании “непосредственной задачей дня”, это бесспорно. Лучше и точнее было бы, однако, сказать, что вооруженное восстание с целью захвата власти пролетариатом не является в Испании “непосредственной задачей дня”. Почему? Потому что разрозненный авангард пролетариата еще не ведет за собой класса, а класс не ведет за собой угнетенных масс деревни. В этих условиях борьба за власть была бы авантюризмом. Но что означает в таком случае дополнительная фраза: “ближайшей задачей является рабоче-крестьянская революция против помещиков и буржуазии”? Значит между нынешним буржуазно-республиканским режимом и диктатурой пролетариата предстоит еще посередине особая “рабоче-крестьянская революция”? Причем оказывается, что эта особая, промежуточная, “рабоче-крестьянская” революция, в противоположность социалистической, является в Испании непосредственной задачей? Значит, в порядке сегодняшнего дня стоит все-таки новый переворот? Путем вооруженного восстания или иным путем? Чем именно рабоче-крестьянская революция “против помещиков и буржуазии” будет отличаться от пролетарской революции? Какая комбинация классовых сил будет лежать в ее основе? Какая партия будет руководить первой революцией в отличие от второй? В чем разница программ и методов этих двух революций? Тщетно стали бы мы искать ответов на эти вопросы”.1Коминтерн пытался прикрыть путаницу в этом вопросе ссылкой на лозунг “диктатуры пролетариата и крестьянства” и “перерастанием” буржуазной революции в социалистическую. Да, указанный лозунг выдвигался большевиками в первую русскую революцию. Поэтому, когда в феврале-марте 1917г. восставшие рабочие и солдаты свергли монархию, многие старые большевики вновь выдвинули этот лозунг, не надеясь на установление диктатуры пролетариата на много лет вперед. Ленину пришлось приложить немало сил для того, чтобы убедить своих соратников, что насколько вообще возможно, лозунг “демократической диктатуры пролетариата и крестьянства” уже осуществлен. Никакой другой диктатуры, кроме диктатуры временного правительства уже не будет. Поскольку “демократическая диктатура” в тех условиях была диктатурой буржуазии, постольку она осуществилась. Сменить ее может только диктатура пролетариата, даже если ей после победы нужно
будет доделывать буржуазные исторические задачи. Проследим это по цитатам Ленина.В своих “Письмах о тактике” (апрель 1917г.), говоря о завершении первого этапа революции, Ленин пишет:
“В чем же состоит этот этап?
В переходе государственной власти к буржуазии.
До февральско-мартовской революции 1917года государственная власть в России была в руках одного старого класса, именно: крепостнически-дворянски-помещичьего, возглавляемого Николаем Романовым.
После этой революции власть в руках другого, нового класса, именно: буржуазии.
Переход государственной власти из рук одного в руки другого класса есть первый, главный, основной признак революции как в строго научном, так и в практически-политическом значении этого понятия.
Постольку буржуазная или буржуазно-демократическая революция в России закончена
.Здесь мы слышим шум возражателей, охотно называющих себя “старыми большевиками”: разве не говорили мы всегда, что буржуазно-демократическую революцию заканчивает лишь “революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства”? разве не факт, наоборот, что она еще не началась? …
“Революцинно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства” уже осуществилась (в известной форме и до известной степени) в русской революции, ибо эта “формула” предвидит лишь соотношение классов, а не конкретное политическое учреждение, реализующее это соотношение, это сотрудничество. “Совет Раб. и Солд. Депутатов” – вот вам уже осуществленная жизнью “революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства”…
По-старому выходит: за господством буржуазии может и должно последовать господство пролетариата и крестьянства, их диктатура.
А в живой жизни уже вышло иначе: получилось чрезвычайно оригинальное, новое, невиданное переплетение того и другого. Существует рядом, вместе, в одно и то же время и господство буржуазии (правительство Львова и Гучкова), и революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, добровольно отдающая власть буржуазии, добровольно превращающаяся в придаток ее”.
2Несколько дальше он спрашивает: “Как можно “толкнуть” мелкую буржуазию к власти, если эта мелкая буржуазия теперь уже может, но не хочет взять ее?”
3Это не значит, что возможность рабоче-крестьянской диктатуры отметается безоговорочно. И Ленин отвечает на свой вопрос:
“Только отделением пролетарской коммунистической партии, пролетарской классовой борьбой, свободной от робости этих мелких буржуа. Только сплочение пролетариев, на деле, а не на словах свободных от влияния мелкой буржуазии, способно сделать такой “горячей” почву под ногами мелкой буржуазии, что ей при известных условиях придется взять власть; не исключено даже, что Гучков и Милюков будут – опять-таки при известных обстоятельствах – за всевластие, за единовластие Чхеидзе, Церетели, с.-р., Стеклова, ибо это все же “оборонцы”!
Кто отделяет сейчас же, немедленно и бесповоротно, пролетарские элементы Советов (т.е. пролетарскую, коммунистическую, партию) от мелкобуржуазных, тот правильно выражает интересы движения на оба возможные случая: и на случай, что Россия переживет еще особую, самостоятельную, не подчиненную буржуазии “диктатуру пролетариата и крестьянства”, и на случай, что мелкая буржуазия не сумеет оторваться от буржуазии и будет вечно (т.-е. до социализма) колебаться между нею и нами.
Кто руководится в своей деятельности только простой формулой “буржуазно-демократическая революция не закончена”, тот тем самым берет на себя нечто вроде гарантий за то, что мелкая буржуазия наверное способна на независимость от буржуазии. Тот тем самым сдается в данный момент беспомощно на милость мелкой буржуазии”.
4Следующие месяцы продемонстрировали нам различные варианты из тех, что предполагались Лениным. В том числе и диктатура “социалиста” Керенского, на которую пошла русская буржуазия, пытаясь спастись от надвигающейся рабочей революции. Зато после октябрьского восстания, в ноябре 1917 – марте 1918г. мы имеем “еще особую, самостоятельную, не подчиненную буржуазии “диктатуру пролетариата и крестьянства””. Но именно после. И в результате! Т.е. только курс на диктатуру пролетариата толкал мелкую буржуазию либо к власти во главе буржуазного правительства (представители ее правого (Керенский) или центристского (Чернов) крыла) либо к участию в правительстве, созданном в результате победы диктатуры пролетариата (речь идет об участии левого крыла мелкой буржуазии в лице левых эсеров в коалиционном правительстве с большевиками).
Только в этом смысле и употреблял еще Ленин “рабоче-крестьянскую” риторику. И реакция на смену его позиции, на переориентацию была, и не только со стороны других партий, но и со стороны многих соратников Ленина, такой же как у Каландарова по отношению ко мне или Троцкому: Ленин хочет немедленно ввести социализм. Отвечая на подобные обвинения Каменева, последний отвечает: “Я не только не “рассчитываю” на “немедленное перерождение” нашей революцию в “социалистическую, а прямо предостерегаю против этого…”5 А речь ведь идет о разъяснении тех самых “Апрельских тезисов”, которые трактуются сталинской историографией, как курс на социалистическую революцию. Национальную, само собой.Явно недовольный такой переменой левый меньшевик Суханов так охарактеризовал принятие апрельской конференцией большевиков ленинских тезисов: “Их приняли почти без поправок. То, что Плеханов назвал бредом, то, что для самих старых большевиков месяц назад было дико и смешно, стало ныне официальной платформой партии, не по дням, а по часам овладевающей российским пролетариатом”.
6 Разумеется, для Суханова это был чистый анархизм и полный отказ от марксизма. Почему этот анархизм “не по дням, а по часам овладевал российским пролетариатом”, а затем даже привел его к власти не понятно. Но бог с ним с Сухановым. Во всяком случае, он очень верно передал эмоциональное восприятие ленинских тезисов меньшевиками и старыми сторонниками “революционной диктатуры пролетариата и крестьянства” в рядах большевиков. Позже сталинская историография разовьет меньшевистский миф о стремлении Ленина немедленно “ввести” социализм до не менее мифической установки на национальную социалистическую революцию. Этим мифом и живут Каландаровы.Многие просто восприняли произошедшее изменение как переход большевиков на позиции Троцкого, про которого, по свидетельству того же Суханова, вскоре после приезда в революционный Петроград “уже ходили неопределенные слухи, что будто бы он “хуже Ленина””.
7 Так в определенной мере считал и сам Троцкий, заявляя, что “большевики разбольшевичились”.8 На самом деле два выдающихся революционера, понимающие действительную классовую динамику революции, при всех расхождениях на этапе подготовки, когда не совсем ясно, какого рода сценарий реализует революция, не могли не прийти к одним выводам в тот момент, когда этот сценарий начал реализовываться на практике.Сценарий в чистом виде реализовался ни по Ленину, ни по Троцкому. Но в целом, насколько актуален был вариант рабоче-крестьянской революции в Испании после свержения монархии? Если провести аналогии по ленинским цитатам, то переход власти к новому классу, к буржуазии, причем без всяких союзов с монархически-помещичьими кругами, произошел, т.е.
реализовался “основной признак революции как в строго научном, так и в практически-политическом значении этого понятия” в апреле 1931г. И этот новый класс, по всеобщему признанию (в 1931-1934гг.), не был способен довести до конца даже собственную революцию, т.е. не мог провести и защитить требуемые буржуазно-демократические преобразования. Мог пролетариат - с этим тоже все соглашались, хотя были различия по поводу оценки пределов этих преобразований. Можно ли (не говоря уж о нужности) втиснуть еще и промежуточную рабоче-крестьянскую революцию? Даже в России, где аграрная проблема занимала господствующее положение, “промежуточной” рабоче-крестьянской революции и диктатуры не получилось. Она реализовалась на краткое время лишь после победы рабочей революции, ведущей за собой, разумеется, и крестьян. Наконец, в Испании, в отличие от России, не было соответствующей крестьянской партии, крестьянские организации подчинялись либо рабочим (марксистским или анархистским) организациям, либо буржуазным, например каталонской Эскерре, которые уже показали, что они не способны решить исторические проблемы страны.В заключение, говоря о “перерастании” революции, которым постоянно прикрывались и прикрываются сталинистские защитники рабоче-крестьянских революций, Народных фронтов и т.д., приведем слова Троцкого, с которыми автор абсолютно согласен: “Не буржуазная власть перерастает в рабоче-крестьянскую, а затем в пролетарскую; нет, власть одного класса не “перерастает” во власть другого класса, а вырывается с оружием в руках
. Но после того, как рабочий класс завоевал власть, демократические задачи пролетарского режима неизбежно перерастают в социалистические. Эволюционный, органический переход от демократии к социализму мыслим только при диктатуре пролетариата”.9Власть буржуазии в Испании уже реализовалась и исторических, буржуазных, задач не выполнила. О какой другой власти другого класса, кроме буржуазии, могла идти речь в Испании? Какие партии этого класса могли ее возглавить? Никакого другого кандидата, кроме пролетариата и его партии изобрести невозможно. Завершая задачи буржуазной революции, рабочий класс неизбежно должен был перейти и к задачам социалистическим, выполнение которых зависело, однако, от успехов в международном масштабе. Никакой силы, которая могла бы возглавить и обеспечить самостоятельную от буржуазии
(ее ведь надо свергнуть) роль мелкобуржуазных слоев города и деревни не существовало.Возможно, что в случае самостоятельного участия в политической жизни Испании, члены и руководители КПИ, самим ходом событий смогли бы привести свои лозунги в соответствие с реальными потребностями революции. При этом реальная борьба привела бы к победе рабочего класса, а рабоче-крестьянское название больше имело бы то значение, что рабочую революцию поддержало бы массовое крестьянское движение (возглавляемое рабочими партиями) или реализовалось в частичной форме (если это вообще было возможно) после победы пролетариата, как это случилось в России. Но в условиях полного подчинения “мудрым” московским вождям, лозунг “промежуточной” рабоче-крестьянской революции стал лишь удобным (для сталинского руководства) мостиком для перехода к другой “промежуточной” политической структуре – правительству Народного фронта, возглавляемого леволиберальной буржуазией, которая, как “окажется”, будет способствовать “приближению” диктатуры пролетариата. Мы еще рассмотрим подробно всю словесную эквилибристику, которой все это сопровождал Коминтерн, дабы согласовать каким-то способом старые и новые формулы. Пока же проследим далее процесс углубления раскола испанского общества, неминуемо ведущего к силовому разрешению стоящих перед ним проблем.
Примечания
1. Л.Д. Троцкий, «Испанская революция и угрожающие ей опасности. Руководство Коминтерна перед лицом испанских событий», «Бюллетень оппозиции», 1931, № 21-22, стр. 6.
2. В.И. Ленин, ПСС, т. 31, стр. 133-135.
3. там же, стр. 140.
4. там же., стр. 140-141
5. там же, стр. 142.
6. Н.Н. Суханов, «Записки о революции», М., Издательство политической литературы, 1991, т. 2, стр. 142.
7. там же, стр. 190.
8. «Л.Д. Троцкий: политический портрет», предисловие Н.А. Васецкого к сборнику статей Л.Д. Троцкого «К истории русской революции», М., Издательство политической литературы, 1990, стр. 21.
9. Л.Д. Троцкий, «Испанская революция и угрожающие ей опасности. Руководство Коминтерна перед лицом испанских событий», «Бюллетень оппозиции», 1931, № 21-22, стр. 7.