Испанская революция и предательство сталинизма

Юрий Назаренко

Испанская революция и предательство сталинизма

(продолжение)

предыдущая
глава

Часть I
(продолжение)

Либералы и республиканцы

    К началу 30-х годов практически все либералы были республиканцами. Но так, разумеется, было не всегда.
    С первых лет периода реставрации (1874 – 1931 гг.) появилась легальная возможность существования и деятельности политических партий – политический результат исторического компромисса между крупной буржуазией и аристократией. Компромисс был оформлен созданием в 1875 г. двух основных политических партий: либералов и консерваторов, депутаты которых в кортесах приняли в 1876 г. монархическую конституцию, просуществовавшую до 1931 г. Либеральная партия объединяла деятелей революции 1868-1874 гг. во главе с Матео Сагастой и опиралась на поддержку торговой и финансовой буржуазии. Признавая монархический режим, она выступала за его постепенную “либерализацию” – проведение антиклерикальной политики и демократических реформ, а также ратовала за политику фритредерства. В 1881 г. первое правительство Сагасты разрешило создание и других политических партий, а в 1890 г. его второе правительство провело закон о всеобщем избирательном праве для мужчин.
    В ноябре 1885 г. либералы и консерваторы заключили пакт Эль Пардо, ставящий целью сохранить стабильность буржуазно-монархического режима от посягательств республиканцев и карлистов. Пакт предусматривал договоренность о поочередном правлении двух ведущих партий страны и носил характер негласного соглашения. Данная система правления подкреплялась существованием в аграрных районах страны так называемой системы касикизма, которую некоторые называли “новым феодализмом” или “подлинной конституции Испании”. Роль касика выполнял местный крупный землевладелец, пользовавшийся наибольшим экономическим влиянием в данном регионе. В соответствии с указаниями губернатора касик обеспечивал “нужные” итоги выборов. Связка правительство – губернатор – касик действовала надежно. Фальсификация выборов обеспечивала правительству необходимый состав кортесов, в соответствии с очередью, установленной пактом Эль Прадо.

   Среди первых партий, воспользовавшихся правом на легальную деятельность, была Федеральная республиканская партия, возглавляемая бывшим президентом республики 1873 г. Франсиско Пи-и-Маргалем. Она регулярно участвовала в выборах, и с 1886 г. ее лидер неоднократно избирался в состав кортесов. Но в целом федералистские настроения в стране заметно пошли на спад: по мере развертывания индустриализации и развития национального рынка буржуазия становилась все более централистски настроенной. Федералистское (автономистское) движение сохранило серьезные позиции лишь в районах проживания национальных меньшинств, где постепенно сформировались ранее упомянутые националистические организации.

    Что касается других республиканских группировок, то часть их некоторое время еще помышляла о новой революции. Группа испанских эмигрантов в Париже, возглавляемая Руисом Сорилья, пыталась инициировать ее старым проверенным способом, с помощью военного заговора, пользуясь тем, что среди офицерства еще сохранились их сторонники. Но военные мятежи 1883 и 1886 гг. были легко подавлены правительством.

     В 1886 г. депутатом кортесов был избран и другой руководитель Испанской республики 1873 г. Николай Сальмерон. Он был твердым сторонником легальных методов борьбы и для того, чтобы увеличить политический вес республиканцев, он инициировал создание “республиканских коалиций”. На выборах 1893 г. такая коалиция добилась первого заметного успеха. В 1897 г. был создан Национальный республиканский союз, который также возглавил Н. Сальмерон.

    Республиканцы опирались на поддержку промышленной буржуазии и средних классов, а на выборах получали еще и немало голосов трудящихся. Они выступали за централизацию и “единство испанской нации”, требовали расширения прав кортесов, ликвидации системы касикизма, проведения антиклерикальных реформ. По мере развития промышленности эти идеи все в большей степени получали поддержку буржуазии. Во многом они пересекались с позициями либералов.

    Индустриализация, а, следовательно, увеличение и политического веса промышленной буржуазии, как и военное поражение 1898 г., привели к кризису режима реставрации. Роль правительства падала, а короля и армейской верхушки – возрастала. В кортесах сложилось крепкое республиканское меньшинство. Традиционные правящие партии либералов, а затем и консерваторов познали “радость” фракционной борьбы. Последним достойным руководителем либералов был Хосе Каналехас, премьер-министр в 1910-1912 гг. Он добился временного сплочения либералов и провел ряд важных реформ. Он открыл эпоху борьбы против всеобщего контроля церкви над школьным образованием. В 1910 г. кортесы запретили на два года создание новых религиозных орденов, после чего с церковью был достигнут компромисс, в соответствии с которым их открытие стало возможным только с разрешения государства. Каналехас пересмотрел систему налогообложения, несколько облегчив положение бедных слоев населения, отменил привилегию для богатых, по которой они могли откупиться от военной службы. Наконец, под давлением национального движения в Каталонии им был подготовлен закон о Манкоммунидаде. Однако одобрение закона кортесами произошло лишь в 1913 г., уже после гибели Каналехаса, ставшего жертвой покушения анархистов 12 ноября 1912 г.

    После этого процесс упадка и разложения партии либералов стал необратим. К тому времени, когда диктатура Примо де Риверы оказалась в кризисе, либералы почти поголовно превратились в республиканцев. Во всяком случае, на словах.

   В 1918 г. несколько республиканских партий создали “Республиканскую федерацию”, выступившую в ноябре этого года с манифестом, где провозглашалась необходимость разрешения аграрной проблемы, внедрения трудовых договоров, решения национального вопроса, реорганизации армии. Улучшения народного образования и т.д.

    Центральное место в республиканском лагере середины 30-х годов занимала Партия левых республиканцев. Ее наиболее видными представителями были Мануэль Асанья и Сантьяго Касарес Кирога. Члены этой партии были духовными наследниками творцов конституции1812 г. и либеральных реформаторов XIX в. Источником их политических взглядов, прямо или косвенно, являлся Свободный институт просвещения, основанный в Мадриде в октябре 1876 г. Став средоточием “интеллектуальной оппозиции” режиму реставрации, институт проповедовал дух свободной дискуссии и противопоставлял различным богословским учениям “гармонический рационализм” немецкого философа Карла Краузе и его испанского последователя Санса дель Рио. Институт был частным и независимым. Его создала группа преподавателей, которых после реставрации Бурбонов отстранили от своей работы за то, что они отказались давать присягу “Церкви, Короне и Династии”. Среди его основателей и преподавателей были теоретик краузизма Франсиско Хинер де лос Риос, известный историк и социолог Хоакин Коста, профессора-республиканцы во главе с Сальмероном и некоторые левые либералы. В первое время институт объявил себя политически нейтральным. Но свободная мысль не может долго оставаться нейтральной в обществе, где политические свободы весьма ограничены и которое полно социальных противоречий. Через своих представителей “поколения 1898 г.” он сыграл значительную роль в возрождении испанской культуры. Именно дух института вдохновлял наиболее решительных противников диктатуры Примо де Риверы из буржуазного лагеря.

    Среди его выпускников были многие видные республиканцы 30-х годов. Так членами первого республиканского правительства 1931-1933 гг. были Касарес Кирога (военно-морской министр), Фернандо де лос Риос (министр юстиции), племянник знаменитого теоретика, который сам был профессором университета Гренады. Министром развития стал Альваро де Альборнос, имеющий репутацию якобинца из Астурии, а каталонский республиканец Марселино Доминго – министром образования. Два последних создали Республиканскую радикальную социалистическую партию, взяв в качестве образца французскую партию радикалов Клемансо и Жюля Ферри.

     В первое правительство вошел сначала в качестве военного министра, а затем в качестве главы кабинета и Мануэль Асанья – символ второй испанской республики. Не являясь выпускником Свободного института просвещения, он был его типичным воплощением. В более спокойные времена он остался бы литературным деятелем, где у него были немалые заслуги. Асанья родился в 1880 г. на родине Сервантеса, в маленьком городке Алкала де Энарес, в тридцати километрах от Мадрида, в доме, окруженном двумя монастырями, в семье, пользовавшейся уважением за свою деятельность в управлении городком и за свою либеральную политику. Его мать умерла, когда ему было девять лет. Блестящий воспитанник Августинского колледжа Эскориала, где он и утратил свою веру. Свое образование он закончил в Париже.

     Республиканизм получил широчайшее распространение в последние месяцы диктатуры. Было создано около 450 республиканских клубов, объединивших около 100 тыс. человек, разделявших взгляды Асаньи¹. Сам он неоднократно демонстрировал свое красноречие в мадридском клубе Атенео, который с начала XIX века был известен как центр активности прогрессивных слоев испанского общества. Здесь Асанья познакомился с другими лидерами республиканского лагеря и завоевал их доверие. Его назначают главным редактором политического журнала “Эспанья” и президентом Атенео. Затем он создает собственную партию – Республиканское Действие.

    Поклонник Кромвеля и французской буржуазной демократии, он плохо разбирался в экономике, мечтал о республике равновесия и порядка, руководимой мудрыми политиками, прочно опирающимися на средний класс крестьян-собственников. В отличие от многих буржуазных политиков в ответ на волнение рабочих и крестьян, он не кинулся на союз с правыми, предпочитая ставить палки в колеса революции путем реформ и политических союзов с реформистскими, соглашательскими кругами в рабочем движении. Именно его премьерство и стало, таким образом, наглядным доказательством того, что буржуазное общество образца 30-х годов исчерпало себя во всех формах и должно было либо пасть, либо кардинальным образом преобразоваться с помощью той или иной тотальной диктатуры, буржуазной или пролетарской.

    В 1934г., когда у власти находилась правоцентристская коалиция, Асанья предпринял меры для организационного усиления рядов левых республиканцев. В апреле этого года он объединяется с Независимой радикал-социалистической партией и партией галисийских республиканцев. В результате образовалась сильная Левая республиканская партия, возглавляемая тремя популярными лидерами – М. Асаньей, Марселино Доминго и С. Касаресом Кирогой.

    Союзником Левых республиканцев в 1935 г. стала партия Республиканский Союз во главе с Мартинесом Баррио. Новая партия родилась в результате раскола действующей с начала века Радикальной Партии, которая в течение трех десятилетий совершила значительную эволюцию вправо. В свое время она объединила радикально настроенную часть мелкой буржуазии, враждебно настроенную против засилья армии и церкви, мечтающую о новой Испании, свободной от феодальных пережитков, открытой безграничному созидательному капиталистическому развитию. Ее создатель, Алехандро Леррус, сын военного ветеринара из Андалузии, известный в 1890-е годы как “император Паралело” (по названию одного из кварталов Барселоны), блистал в начале века своим радикализмом. Призывая в 1905г. социальные низы барселонского общества восстать против церкви и угнетателей, он говорил им: “Молодые варвары сегодняшнего дня! Идите грабить упадническую цивилизацию этой несчастной страны! Разрушайте ее храмы! Разбивайте ее богов! Срывайте покровы с ее послушниц и делайте из них матерей! Бейте, убивайте и умирайте!”². Это члены его партии, совместно с анархистами и социалистами, участвуя в организации событий “трагической недели” 1909 г., были главными инициаторами поджогов церквей, изгнания монахов из монастырей, уничтожения их имущества и т.д.

    Но руководство организации виляло уже тогда. По мере развертывания классовой борьбы все большее число радикалов, напуганных радикализмом рабочих, переставало быть радикалами в изначальном смысле этого слова и сдвигалось вправо, тогда как представители левого крыла уходили к социалистам и анархистам. Радикалы становились умеренными, и уже мало кто из них вспоминал то время, когда говорили, что “леррусист без своего пистолета – это как католик без своих четок”. Тем не менее, и в 30-е годы Партия радикалов оставалась крайне пестрой в политическом отношении структурой. Как выразился в 1935 г. католический депутат Хесус Пабон, Партия радикалов напоминала находящийся в плавании корабль: “Люди всех возрастов и социального положения, самой различной идеологической принадлежности и объединенные, единственно, путешествием³”.

    Леррус, как и его ближайший соратник Мартинес Баррио, вошел в первое республиканское правительство. Но в 1933 г. в страхе перед нарастающей угрозой революции, он предпочел союз с СЕДА, возглавив правительство правоцентристской коалиции. Весной 1934г. Мартинес Баррио вышел из правительства, создав свою собственную Радикал - демократическую партию. Вскоре после этого радикал-демократы объединились с радикал-социалистами, во главе с Гордоном Ордасом. Учредительный съезд новой партии Республиканский союз состоялся в Мадриде 28-29 сентября 1934г. В ее рядах насчитывалось около 80 тыс. человек.⁴. Она и стала союзницей партии Асаньи, взгляды которого только нюансами отличались от взглядов Мартинеса Баррио.

     Еще правее Лерруса находился Алкала Самора, первый президент республики, объединивший вокруг себя некоторое количество деятелей правореспубликанского толка. Он, как и Мигель Маура⁵, также вошедший в первое республиканское правительство, был католиком, что символизировало собой признание, по крайней мере, частью церкви, падения монархии.

     Многие республиканцы (в том числе пять членов первого республиканского правительства) были франкмасонами – традиция, берущая начало еще в XVIII веке и получившая широкое распространение в либеральных кругах в период наполеоновских войн. Это часто давало повод реакционным, в том числе католическим, кругам утверждать, что масонство – это дьявольская международная машина, ставящая целью установление в Испании атеистического коммунизма. Правда, среди масонов редко попадались марксисты, члены различных лож имели порой самые различные политические взгляды и исходили в своей деятельности из своих классовых интересов и партийных пристрастий, но это мало влияло на взгляды реакционеров. Наконец, в военную ложу входили также некоторые участники франкистского мятежа: генералы Годед, Кейпо де Льяно, Кабанельяс. Словом, попытки свалить на масонство вину за испанскую революцию, столь же безосновательны, как и попытки приписать ему важную роль в революции русской.

Примечания

1.      Hugh Thomas, , “La guerre d’Espagne” Édinions Robert Laffont, S.A., Paris, 1985, р. 32.

2.      Там же, стр. 29.

3.      Там же.

4.      «Испания 1918-1972», Исторический очерк, под ред. И.М. Майского, «Наука», М., 1975, стр. 175.

5.      Мигель Маура – сын Антонио Мауры, лидера консерваторов начала века, и брат герцога де Маура, члена последнего монархического правительства. Эта известная христианско-иудейская семья долгое время рассматривала его как паршивую овцу, пока его не “превзошла” его племянница Констанция де ла Мора-и-Маура, вышедшая замуж за министра республиканских ВВС Идальго де Сиснероса и вступила в Компартию - Hugh Thomas, стр. 766.

следующая глава