Назаренко Юрий

Испанская революция и предательство сталинизма

(продолжение)

предыдущая
глава

Часть I
(продолжение)

Левые коммунистические организации

      История левой оппозиции в коммунистическом движении Испании чрезвычайно трагична. Созданная в период спада всемирной революционной волны лучшими элементами коммунистической партии она проявила несгибаемое мужество в попытке задержать этот спад. Она проявила и немалые интеллектуальные способности, сумев выработать свои собственные взгляды на происходящие события, не подчиняясь вечно меняющимся приказам из Москвы и пытаясь сохранить (не всегда, однако, удачно) верность традициям большевистской революции. Но они были бессильны перед давлением объективных обстоятельств, вызванных переходом капитализма в контрнаступление во всемирном масштабе, в том числе и в СССР, т.е. на территории недавнего бастиона мировой пролетарской революции. Важнейшее значение при этом имело пропагандистское давление со стороны Коминтерна и СССР, который, утрачивая, шаг за шагом, все черты пролетарского государства, продолжал, в интересах правящей бюрократии, активно использовать незаконно присвоенный имидж продолжателя дела Октябрьской революции. Нежелание признать ее поражение окончательным вело не только к тому, что не было совершено полного и бесповоротного разрыва со сталинизмом, но и к упорному отстаиванию утверждения, что бурное развитие капитализма в России это ни что иное, как бурное развитие пролетарского общества переходного к социализму.

     Отказ от безусловного размежевания с классовым врагом неизбежно ведет к подчинению интересам последнего, разъяснению чего, в частности, и служит эта книга. Признание СССР “рабочим государством” (пусть и “деформированным”), позиция его “безусловной защиты” делали беззащитными перед сталинистской политикой и идеологией как сами оппозиционные коммунистические организации, так и те слои рабочих, которые пошли за ними в поисках революционной альтернативы оппортунистическому курсу ИСРП и КПИ. Не умея последовательно отстаивать классовые позиции пролетариата и будучи враждебными к буржуазии, в том числе и в лице сталинской бюрократии, они были обречены на гибель.

     Главным действующим лицом этой драмы была ПОУМ (POUM – Partido Obrero de Unification Marxista) – Рабочая партия марксистского объединения (можно порадоваться за моего оппонента Каландарова – это чуть ли не единственный случай, когда он оказался прав, дав верный, в отличие от меня, перевод названия партии¹). Ее образование – результат многолетнего процесса слияния различных коммунистических партий и групп, по тем или иным причинам разошедшихся с политикой Коминтерна и его представителя – КПИ.

    Виктор Альба, бывший член ПОУМ, в книге, посвященной истории своей партии, так описывает ситуацию в коммунистическом движении Испании к началу 30-х годов: “В Испании коммунистов было намного больше, чем членов партии. Их коммунизм был особенным: менее догматичным, чем коммунизм партии, весьма мало озабоченный правилами, он происходил из симпатии по отношению к СССР, который рассматривался тогда как крупный социальный эксперимент, успех которого помог бы изменению положения вещей в мире, в том числе и в Испании”.²

   Большинство этих диссидентствующих коммунистов находилось в Каталонии. Порой они были объединены в небольшие группы. Одна из них, численностью около дюжины, входила в состав партии Estat Catala, другая включала около двух десятков каталонских студентов.

  К таким мини-группам относились и троцкисты. Около дюжины их действовало в Мадриде во главе с Хуаном Андраде. Еще несколько человек в Барселоне группировалось вокруг вернувшегося в Испанию в сентябре 1930г., Андреса Нина. Троцкистская организация в Испании – Испанская Коммунистическая Оппозиция (Oposicion Comunista Espanola - OCE) была частью международной Левой оппозиции. Ее рождение – прямой результат раскола в большевистской партии, борьбы Левой оппозиции во главе с Троцким против ползучей сталинской контрреволюции. Андрес Нин девять лет провел в Москве, где работал генеральным секретарем красных профсоюзов, а во время отъезда его председателя Лозовского исполнял и функции последнего. С 1923г. он активно участвовал в деятельности Левой оппозиции в РКП(б) – ВКП(б). Нин был очень известным иностранным коммунистом, поэтому Сталин долго не решался выслать его за границу, а время расстрелов или отправки в лагеря для представителей данной категории еще не наступило. Наконец, в 1930г. Нин все-таки был выставлен за пределы СССР.

     Об этом и о том, что последовало далее, Троцкий, в статье “Андрей Нин. Выслан Сталиным и арестован Беренгером”, пишет:

     “После долгого ряда придирок, притеснений, уколов и преследований, Нин, вместе с женой и двумя детьми, подвергся высылке в самых возмутительных условиях: достаточно сказать, что ему не позволили взять с собой свои рукописи; ряд законченных и начатых работ перешел в архив ГПУ. Только книга “О диктатурах”, секретно отправленная еще из Москвы, вышла недавно на каталонском языке в Барселоне и, в самые последние дни, на испанском языке в Мадриде.

     Передовые рабочие Испании, особенно Каталонии, встретили тов. Нина с распростертыми объятиями. Едва успев устроиться с семьей, Нин приступил к выполнению целого ряда литературных планов. Но Беренгер судил иначе: через несколько недель после прибытия в Испанию Нин был арестован и находится сейчас в Барселонской тюрьме. Генерал-губернатор Каталонии заявил в интервью корреспонденту французской газеты “Матэн”: “мы арестовали Андрея Нина, который является единомышленником Троцкого и приехал сюда вести революционную пропаганду”. Таким образом, генерал-губернатор совершенно точно указал, за что арестован Нин: за то самое, за что он выслан Сталиным из СССР”.³

    Но наиболее многочисленной организацией, предшественницей ПОУМ, был Рабоче-крестьянский Блок (BOC – Bloque Obrero y Campesino), который часто, для краткости, именовали просто Блоком. Он был образован в марте 1931г. в результате слияния Каталано-Балеарской Коммунистической Федерации и Каталонской коммунистической партии.

    Разногласия Федерации, и, прежде всего, группы "La Batalla" с руководством КПИ и Коминтерна шли по нарастающей. Среди вопросов вызвавших разногласия, как уже говорилось, сначала была “большевизация”, затем требование Москвы участвовать в Консультативной Ассамблее Примо де Риверы. Когда в ВКП(б), а, следовательно, и в Коминтерне, началась борьба с “правыми”, а на международном уровне компартиям начала навязываться псевдореволюционная (во всяком случае, в том виде, в каком это осуществлял Коминтерн) тактика “класс против класса”, каталонские коммунисты отказались следовать “ультралевому” курсу Москвы. В частности, они отказались участвовать в создании “красных профсоюзов” отдельно от СНТ и УГТ.

    Позже, когда Бульехос отойдет от КПИ, он признает, что именно “политика Исполкома Коминтерна … толкала, в основном, группу Маурина к отделению от Коммунистической партии”.⁴ Действительно, как уже говорилось, "La Batalla" стремилась “идти до конца, чтобы избежать раскола коммунистического движения”. Но их пребывание в партии становилось все более невозможным. Каталано-Балеарская Федерация направила на III съезд КПИ (Париж, 1929г.) Маурина и Бонета, но они не были допущены на заседания. Формально все прошло “в соответствии с регламентом”: Поскольку указанные товарищи, в силу известных обстоятельств, проживали тогда в Париже, им сказали, что они должны были быть членами Французской компартии и представлять компартию Испании, следовательно, не имели права.

    В это же время наметилось расхождение с официальной компартией и по другому вопросу. Если КПИ, в соответствии с тогдашней линией Коминтерна, объявила курс на установление “демократической диктатуры рабочих и крестьян”, то сторонники Маурина определяли грядущую революцию как буржуазно-демократическую и ставили задачу поставить пролетариат во главе этой революции.

   Окончательный раскол произошел весной 1930г., после национальной конференции в Бильбао в марте месяце этого года. Бульехос в своих воспоминаниях так описывает произошедшее: “В 1930г. делегация Каталанской Федерации на национальной конференции, собравшейся в Бильбао, исправила свою точку зрения на политику Центрального Комитета и приняла его генеральную линию. В Барселоне Федерация дезавуировала ее демарш. И Центральный Комитет, по предложению делегации Интернационала, исключил Федерацию из партии”.⁵

    Но В. Альба, приводящий в своей книге эту цитату, в примечании к ней уточняет: “В действительности – согласно тому, что мне утверждал в 1972г. Маурин – Каталано-Балеарская Федерация не посылала никакой делегации, потому что уже считала себя отделившейся от партии. Но руководство последней выбрало двух активистов, которым оно приписало представительство Федерации. Бульехос не говорит об этом, он сам тогда состоял в этом руководстве”.⁶

     Так или иначе, но Маурин и его сторонники представляют с этого момента самостоятельную коммунистическую организацию на политической арене Испании. После того как в феврале 1930г. последователь Примо де Риверы, генерал Беренгер, объявил амнистию, Маурин возвращается на родину и возобновляет издание "La Batalla". Этот еженедельник был в то время одним из лучших еженедельников рабочего движения не только в Испании, но и в мире. В момент возобновления своего издания он выходил тиражом в три тысячи экземпляров. Кроме того, с января 1930г. группа Маурина начала выпускать ежемесячный журнал “La Nueva Era” (Новая эра), первый номер которого вышел еще в Париже.

   В конце июля 1930г. Маурин был арестован и провел несколько недель в тюрьме. Здесь он встречает Хорди Аркера и ряд его товарищей из Каталонской коммунистической партии (ККП), здесь и проходят переговоры, в ходе которых особое место уделяется каталонскому вопросу, которые завершились договоренностью о слиянии двух организаций в одну партию.

   Возникновение ККП также было связано с кризисом в КПИ. Но среди ее создателей были и те, кто не состоял в рядах последней. Это были молодые каталонцы, испытывавшие симпатии к СССР и Октябрьской революции. Они не могли похвалиться глубоким знанием марксизма, но они четко усвоили себе, что только пролетарская революция действительно может разрешить национальный вопрос. В то же время они не доверяли КПИ, слишком тесно связанной с Москвой и слабо, по их мнению, понимающей проблемы Каталонии, а потому считали нужным создание Каталонской компартии. Среди них выделялся молодой торговый служащий Хорди Аркер, основная часть сторонников которого находилась в Лериде. Случай реализовать свою цель представился после того, как КПИ получила указание Коминтерна участвовать в Ассамблее, предложенной Примо де Риверой. Тогда часть Каталано-Балеарской Федерации, решив, что уже невозможно возродить революционный характер компартии изнутри, покинула ее ряды. Во главе этой группы стоял преподаватель из Лериды Виктор Коломер.

    Обе группы собрались на подпольное заседание 2 ноября 1928г. в железнодорожном депо Лериды. Здесь и было провозглашено создание ККП. Новая партия действовала нелегально. Она взяла под свой контроль помещение кружка любителей театра (кружки подобного рода крайне широко использовались тогда оппозиционными диктатуре политическими организациями самого разного направления) в Барселоне, в Ассамблее которого они получили большинство. Бюллетень, выпускаемый этим кружком, был политизирован, его название было заменено на “Treball” (Труд), и он стал органом ККП. Численность партии ко времени падения диктатуры составила 200-250 человек, что было больше количества членов Федерации – 150-200.

    Съезд ККП в октябре 1930г. проголосовал за объединение. Но небольшая группа представителей интеллигенции голосовала против и отделилась от партии. Среди них были и официальный собственник “Treball” (находясь на нелегальном положении, ККП не могла иметь официальной легальной газеты), отказавшийся печатать материалы ККП. Позже он вступит в КПИ, и во время гражданской войны еженедельник станет газетой барселонских коммунистов. С декабря 1930г. члены ККП начали выпускать другой еженедельник – “L’Hora” (Час).

     В тот же период времени, на одном из пляжей в окрестностях Барселоны, прошло подпольное собрание активистов Федерации. Здесь также большинство поддержало объединение (подтвердив, тем самым, окончательный раскол с КПИ), и также небольшая группа отказалась сделать это, решив остаться в рядах официальных коммунистов.

     Попытка республиканского восстания и всеобщая забастовка в Барселоне в декабре 1930г., как и последовавшие репрессии, несколько отодвинули намеченный на тот же месяц объединительный съезд. Но и на улицах Барселоны и в тюрьме представители обеих организаций действовали уже как члены одной партии.

    В этот период проявилось еще одно расхождение с Коминтерном. “La Batalla” опубликовала открытое письмо Исполкому Коммунистического Интернационала с критикой деятельности КПИ: “руководство официальной партии абсолютно ничего не сделало, чтобы создать в Стране басков, в Галисии и Андалузии национальное движение, тесно связанное с революционным рабочим классом”. Одновременно в письме указывалось на необходимость создания революционных хунт, поскольку абсурдно выдвигать лозунг “Вся власть Советам!” в условиях, когда трудящиеся Испании просто не знают, что это такое. Хунта – явление испанское, хорошо известное, часто организуемое в ходе революционных выступлений. Письмо заканчивалось обещанием, что Федерация “всеми своими силами” будет бороться за полное осуществление демократической революции.⁷

     После отставки Беренгера, его последователь, адмирал Аснар, восстановил 22 марта 1931г. конституционные гарантии и назначил муниципальные выборы. Члены ККП и Федерации немедленно приступили к выработке документов, касающихся тактики в вопросах политики, профсоюзов и т.д. На их основе Маурин и несколько активистов выработали тезисы, которые после обсуждения на съезде должны были определить платформу новой партии.

     Съезд прошел в последних числах марта в промышленном городке Терраса, расположенном к северо-западу от Барселоны. Он принял подготовленные Маурином политические тезисы, которые В. Альба синтезировал в следующих словах: “Испания нуждалась в буржуазно-демократической революции, которую надлежит осуществить рабочему классу, потому что буржуазия показала себя неспособной на это. Таким образом, был бы открыт путь социалистической революции”.⁸

    Новая партия решила не присоединяться ни к одному из существующих Интернационалов, указывая, что отказывается подчиняться какой-либо линии, не определенной непосредственно рабочими Испании. Преимущественно каталонский характер партии сказался и на том важном месте, которое занимал на съезде национальный вопрос. В принятых тезисах, в рамках демократической революции, признавалось право всех национальных меньшинств на самоопределение вплоть до отделения, с одновременным призывом к объединению их в рамках “федерации государств, союз которых опирался бы на взаимное признание полной свободы во внутренних делах”⁹. Там же содержалось требование предоставления полной свободы Марокко.

    Партия ставила себе задачу привлечь на свою сторону (в том числе и в свои ряды) массы трудящихся, не искушенных, как правило, в марксистской теории. Это отразилось как на названии партии (Рабоче-крестьянский Блок), так и на ее структуре. Партия состояла как бы из двух уровней: на одном марксистские активисты (для поддержания организационного единства которых сохранялась Федерация, которая, собственно говоря, и представляла теперь этот “уровень”), на другом - неопытные новички и симпатизирующие, которые в процессе общей работы могли бы перейти на первый уровень.

     Съезд избрал центральный комитет, назначивший, в свою очередь, Исполнительный комитет. Генеральным секретарем стал Хоакин Маурин. Кроме него в Исполком вошли: Хорди Аркер, Жозеф Коль, Мигель Феррер, Эусеби Родригес Салас, Хилари Арландис, Виктор Коломер и Энрик Адрохер. После объединения численность новой организации составила около 700 человек.

     Представители Коминтерна, конечно, сразу нарекли новую партию “троцкистской”. На самом деле она пыталась действовать самостоятельно как от сталинистов, так и от троцкистов, а "La Batalla", порой, печатала статьи Сталина. Но ее существование было серьезной помехой КПИ. Этот факт, как и нарастающий политический кризис, неизбежно уводили Блок и КПИ все дальше друг от друга.

    Блок участвовал в муниципальных выборах 12 апреля 1931г. Конечно, без какой бы то ни было надежды получить хотя бы одного депутата. Выборы, как известно, закончились победой социалистов и республиканцев (в Каталонии большинство получила Эскерра) и привели к массовым выступлениям трудящихся и падению монархии. Специальный номер “L’Hora” потребовал не допустить выезда короля за границу, где тот станет консолидирующей фигурой для реакционных сил. Исполком Блока обратился к СНТ с призывом создавать революционные хунты рабочих и крестьян, координируемые центральной хунтой.

      Инициатива не была поддержана. Тем не менее, массовый подъем движения способствовал заметному росту влияния Блока. Тираж “La Batalla” вырос в это время до 30 тыс. экземпляров. Но когда волна схлынула, он снизился до 7 тысяч. За два месяца Блок удвоил свою численность. Он перестроил свою организационную структуру на типичную для компартий того времени: базовые ячейки по пять человек; квартальные комитеты, назначенные ячейками; местные комитеты, назначенные квартальными; Центральный Комитет, назначаемый съездом и назначающий Исполком. Ячейки на предприятиях были редки в силу малочисленности партии, зато были ячейки профсоюзные или группы меньшинства в профсоюзах СНТ (УГТ в Каталонии того времени практически отсутствовал).

     Но чем отличался Блок от КПИ, так это тем, что его структуры функционировали реально, не на бумаге. Как функционировал и принцип демократического централизма – делегат действительно избирался снизу. Не имея поддержки Коминтерна, Блок мог поддерживать свое влияние исключительно благодаря авторитету своих активистов.

     В конце 1931г. была создана молодежная организация Блока, имевшая аналогичную ему организационную структуру. В нее входили молодые люди до их призыва на военную службу, т.е. до 21 года. Ее первым генеральным секретарем был Лоренс Масферрер. В 1935г. его заменил Херминаль Видаль, погибший 18 июля 1936г. во время подавления фашистского мятежа. После этого и до конца войны Молодежную организацию, теперь уже ПОУМ, возглавлял Вилебальдо Солано. Члены организации составляли основную часть отрядов самообороны Блока. Как пишет В. Альба “молодые показывали себя гораздо более дисциплинированными, как в профсоюзной, так и в других видах деятельности, чем активисты старшего возраста … Позже было несколько случаев измены в составе Блока, но ни одного среди молодежи”¹⁰.

    Наиболее трудным направлением деятельности Блока были профсоюзы. Несмотря на преобладание рабочих в своих рядах. Помимо малочисленности этому препятствовала тактика анархистов, которые издавна занимали господствующее положение в рабочем движении Каталонии. СНТ и ФАИ не только рассматривали блокистов, как и всех марксистов, как своих противников, но и еще, в некоторой степени, и как “предателей”, т.к. многие из них вышли из рядов СНТ, “изменив принципам”. Несмотря на активные попытки внедриться в руководство профсоюзов, в Барселоне они в основном окончились неудачей. Блокисты руководили здесь несколькими профсоюзами (например, профсоюзом торговых служащих), но организации промышленных рабочих оказались недоступны. Но они получили большинство во многих профсоюзах провинций Жерона и Таррагона и почти во всех – провинции Лерида.

    После того, как “трентисты” покинули ряды СНТ (см. главу “Анархисты”), ортодоксальное руководство ФАИ в начале 1932г. смогло навязать последней решение, по которому в руководство профсоюзов СНТ не допускались члены политических партий. Профсоюзы, отказавшиеся подчиниться, подлежали исключению. Такая участь и постигла организации Жероны, Таррагоны и Лериды. Они образовали объединение под названием “Профсоюзы, исключенные из СНТ”, которыми, фактически, руководил профсоюзный секретариат Блока, возглавляемый Бонетом. Свои перспективы в профсоюзных делах Блок мог улучшить только на пути критики анархизма как доктрины и перетягивания трудящихся на свою сторону. Чем они настойчиво и занимались.

    В это время Андрес Нин, освобожденный из тюрьмы после свержения монархии, вместе с небольшой группой единомышленников (т.е. собственно Испанской Коммунистической Оппозицией), занимался, главным образом, вопросами теории. Результатом этой работы были публикации в журнале “Comunismo”. В 1931-1933 гг. члены этой группы ведут переписку с Троцким, активными сторонниками которого они являлись. Однако, постепенно обнаружились разногласия. Наиболее важным из них оказалось отношение к политике энтризма. Это, пожалуй, наихудшее из изобретений Троцкого состояло в том, чтобы войти немногочисленными революционными марксистскими организациями в состав оппортунистических партий Рабочего Социалистического Интернационала, перетянуть на свою сторону их революционное крыло и осуществить последующий раскол с образованием укрупненной революционной организации. Последствия этой политики были весьма плачевны. Она сыграла немалую роль в оппортунистическом перерождении самих троцкистских организаций.

     Принятию этой тактики немало способствовала малочисленность организаций и их изолированность, созданная совместными усилиями буржуазных государств, сталинистов и социал-демократов. Желание преодолеть эту изолированность подогревалось и не погасшим, казалось бы, пламенем Октябрьской революции, одним из главных вождей которой был Троцкий, и надеждой на то, что близкие ветры социальных перемен еще раздуют это пламя до всемирных масштабов. Необходимость иметь в этих условиях революционную партию толкала его на отчаянное маневрирование для выполнения этой цели. Научный анализ исторической ситуации при этом постоянно запаздывал и, в основном, ограничивался разбором субъективных причин отступления рабочего класса. Действительно, ведь объективные условия мировой революции были, казалось бы, налицо. Впрочем, всеобщий кризис капитализма, включивший в себя две мировые войны и полный социальных и экономических потрясений в промежуток между ними, вполне оправдывал эту точку зрения. Лишь стабилизация капитализма после 1945г. постепенно заставит марксистов подумать и о более фундаментальном анализе послеоктябрьской истории.

    Ситуация, с которой Нин столкнулся по возвращении в Испанию, была еще более запутанной, чем в других странах. Ведь здесь уже существовала и относительно многочисленная оппозиционная по отношению к Коминтерну марксистская организация. И в ней состояли его старые товарищи по СНТ и КПИ. Правда ее оппозиционность была ограниченной. Она порой занимала позиции близкие к КПИ, печатала статьи Сталина и критиковала Троцкого, стараясь не ссориться ни с тем, ни с другим. Нин колебался. Еще в 1929г. в письме к Троцкому он писал, что политика Федерации “колеблющаяся, неопределенная. Мои отношения с ее руководителями прошли через различные этапы: сотрудничество, разрыв, новое сотрудничество, новый разрыв”¹¹.

     Следствием этих колебаний стало то, что он, фактически, предложил свой вариант энтризма еще до того, как его поставил во главу угла сам Троцкий. Еще до создания Блока Нин писал ему: “Нужно войти в Федерацию, систематически там работать и создать в ней фракцию”. А вот как излагает В. Альба содержимое его письма от 18 сентября 1931г.: “Он пишет Троцкому, что если бы ему удалось сформировать троцкистское ядро в Каталонии, он был бы сторонником того, чтобы предложить его членам в провинции вступить в Блок, а в Барселоне – в официальную партию. Они могли бы активно способствовать распаду Блока”.¹²

     Не замедлила появиться и ответная критика. “L’ Hora” называет троцкизм “снобистской болезнью”, а статья Аркера, озаглавленная “Против междоусобной борьбы коммунистов”, заявляла, что борьба троцкистов имела смысл в СССР, но не в других местах, где “заниматься троцкизмом – это работать против коммунизма”. Поэтому, когда все же последовал официальный запрос Нина о вступлении в Блок, ему ответили завуалированным отказом, заявив, что это нежелательно “в данный момент”. “Ваш уклончивый ответ – отреагировал Нин, – доказывает, что мое искреннее желание способствовать необходимому объединению коммунистических сил, не нашло в вас отклик, который оно заслуживает”. В. Альба так на это отвечает: “Это не Нина, а троцкизм отверг Исполнительный комитет и, делая это, он знал, что защищает Блок от фракционности”.¹³

     Разумеется, ни одна организация не хочет, чтобы ее раскалывали. В этом еще один порок энтризма: он не может сочетаться с открытой политикой. Разговоры о единстве, при том, что реальной задачей является раскол, неизбежно вызывают недоверие со стороны тех, на кого “энтристы” хотят оказать влияние.

     Позиция самого Троцкого в отношении Блока была значительно жестче, чем у Нина и его сторонников. Так 29 июня 1931г. он пишет Нину: “Мы должны подвергнуть Маурина непрерывной и неумолимой критике; события полностью подтвердят нашу критику”. Наконец, 1 сентября Нин получает с острова Принкипо, где в это время находился изгнанный вождь русской революции, непосредственное указание разорвать свои связи с Федерацией. Очень может быть, что письмо Нина, о котором говорилось выше, и которое В. Альба рассматривал как доказательство стремления Нина “способствовать распаду Блока”, было на самом деле лишь реакцией на это указание, с тем, чтобы предотвратить свой разрыв с Маурином и успокоить Троцкого. В том же месяце в другом письме Троцкий добавляет: “Вхождение в Федерацию … не только ослабило бы, но даже и обесчестило бы Левую оппозицию”.¹⁴

      В марте 1932г. Нин был избран генеральным секретарем своей организации, которая изменила свое название на Испанскую Коммунистическую Левую (Izquierda Comunista Espanola ICE). Его отношения с Троцким внутри Международного Секретариата троцкистского движения постепенно охлаждаются. В сентябре 1933г. в циркулярном письме всем секциям оппозиции Троцкий пишет об “опасности и ошибочности политики товарища Нина”.¹⁵

      Последней каплей стала попытка Троцкого навязать своим испанским товарищам вхождение в ИСРП. Нин и его единомышленники явно предпочитали объединение с Блоком, причем искреннее и полноценное, энтризму в соцпартию. В сентябре 1934г. “Comunismo” в своей передовой статье сообщил читателям о разрыве Коммунистической Левой с международной троцкистской организацией в связи с несогласием с тактикой энтризма: “Гарантия будущего заключается в Едином фронте, но она также заключается в организационной независимости пролетарского авангарда. Ни в коем случае мы не можем, ради сиюминутной выгоды, раствориться в аморфном конгломерате, призванном разбиться при первом же контакте с действительностью. Как бы ни было тягостно и грустно, мы решили остаться на своих принципиальных позициях, которые указал нам наш вождь, пусть даже с риском пройти отдельно от него часть пути, ведущего к победе”.¹⁶

     Лишь несколько человек остались с Троцким, войдя со временем в соцпартию, где они на некоторое время просто исчезли из виду. Но наиболее активный и убежденный троцкист, Грандисо Мунис (псевдоним, его настоящее имя Мануэль Фернандес Грандисо), мексиканец по происхождению, уехал в Мексику, где жила его семья, и вернулся в Испанию лишь незадолго до революции.

     Взаимные трения Блока и троцкистов породили у Коминтерна надежду на возможность возвращения Федерации в лоно КПИ. После неудачных попыток добиться этого путем частных переговоров, было сделано официальное предложение. В целом результат был отрицательным, но несколько человек все же вернулись в КПИ. В их числе Антонио Сесе и Хиларио Арландис. В июне 1931г. Коминтерн подтвердил решение Политбюро КПИ об исключении Каталано-Балеарской Коммунистической Федерации. Тем не менее, влияние Блока было заметной помехой расширению КПИ, и Коминтерну пришлось приложить немало усилий, чтобы последнее стало возможным. В том числе и путем создания автономной, по отношению к Мадриду, Коммунистической Партии Каталонии. С этого момента борьба Коминтерна против Блока начинает принимать все более ожесточенные формы. Правда, пока лишь на словах, хотя эти слова уже начали принимать характер шельмования. Так Маурин, в одной из брошюр 1932г., характеризовался как “агент буржуазии в деле разложения коммунистических рядов, [агент] который использует коммунистическую маску, как необходимое условие в своей предательской деятельности”.¹⁷

     Постепенно Блок начинает распространять влияние и на сельские районы Каталонии. В 1932г. в Лериде им был создан Аграрный Союз, а в Жероне – Социальное Аграрное Действие. В 1934г. численность первого достигла восемнадцати, а второго –двенадцати тысяч человек.¹⁸

    В апреле 1932г. на своем II съезде Каталано-Балеарская Коммунистическая Федерация была переименована в Иберийскую Коммунистическую Федерацию, подчеркивая, тем самым, стремление распространить свою деятельность на весь полуостров. Кроме того, это делало законными членами организации небольшие группы сторонников Блока, которые появились в это время в Мадриде, Валенсии и Астурии.

     На съезде был избран новый ЦК и его Исполнительный комитет: Маурин, Аркер, Коль, Ровира, Бонет, Феррер, Жиронелья, Миравитль и Родригес Салас.¹⁹ Политические тезисы, под заголовком “Испанская революция и задачи пролетариата”, подтвердили курс на демократическую революцию, возглавляемую пролетариатом, который, выполнив до конца буржуазно-демократические преобразования, перейдет к социалистическому этапу революции. Вновь подтверждалась и позиция о том, что основой новой власти должны стать заводские комитеты и профсоюзы, а не Советы.

     Приход к власти нацистов в Германии вызвал активизацию и постепенное усиление правых (в т.ч. и фашистских) организаций и в Испании. Парламентские выборы в ноябре 1933г. дают перевес правоцентристскому блоку правых республиканцев и откровенно реакционных партий во главе с СЕДА.

     Угроза реакционного переворота становится лейтмотивом деятельности Блока. Объединению сил реакции, считают его лидеры, необходимо противопоставить единство действий рабочих организаций: “Нужно преградить дорогу фашизму. Как? Создавая мнимые, искусственные структуры в форме “комитетов против фашизма”, как это делают сталинские коммунисты в течение нескольких лет? Продолжая бесплодную критику того, что можно было сделать, и чего не было сделано? Нет. Необходимо сделать что-нибудь конкретное. Сделать шаг вперед. Создавать основы соглашения между существующими организациями. Нет никакой необходимости что-нибудь изобретать или контрабандным способом импортировать. Наш пролетариат, боевое прошлое которого чрезвычайно важно, может и должен открыть новую организационную форму, которую требуют обстоятельства”.²⁰

      Блок использует идею Коминтерна начала 20-х годов о Едином Рабочем Фронте, изрядно искаженную сталинистами. Отталкиваясь от этой идеи, но, используя другое название, Блок выступает инициатором создания Рабочего Альянса – объединения рабочих организаций, партий и профсоюзов для проведения единых действий рабочего класса. Альянс был создан в Каталонии (хотя в Барселоне он был достаточно слаб в силу отказа участвовать в нем СНТ), а затем в Астурии, Валенсии, Мадриде и ряде других районов страны. Ведущую роль в них играли левые социалисты Ларго Кабальеро. Кроме, разве что Каталонии, где сильны были позиции Блока. Именно Рабочие Альянсы стали организующей силой неудавшейся Октябрьской Революции (так ее тогда называли) 1934г. При этом наибольший подъем восстания был в Астурии, где в состав Альянса, в отличие от всех других районов Испании, вошли представители всех рабочих организаций, включая СНТ.

      Последний факт Блок, а затем и ПОУМ, пытались использовать для обоснования необходимости возрождения Рабочих Альянсов. Вначале это удавалось, но постепенно (особенно после VII Конгресса Коминтерна), КПИ и ИСРП поставили во главу угла идею Народного Фронта против фашизма в союзе с левыми республиканцами.

       Помимо возрождения местных комитетов Альянса Блок настойчиво проповедовал идею объединения марксистских организаций Испании. Процесс сдвинулся с мертвой точки после того, как Нин предложил объединение Коммунистической Левой (уже разорвавшей официально отношения с Троцким) и Блока. После недолгого разговора, они решили пригласить к участию в деле объединения и другие организации, считающие себя марксистскими.

     В марте 1935г. Блок организует встречу представителей марксистских организаций Каталонии: Коммунистической Левой, Социалистического Союза Каталонии, официальной Компартии Каталонии, каталанской федерации ИСРП, Каталанской Пролетарской Партии и самого Блока. Формально все участники были согласны с идеей объединения всех марксистов в одну организацию, но каким путем и под чьим преобладающим влиянием оно должно было произойти – на это у каждого было свое мнение. Очень скоро выяснилось, что реально Блок может объединиться лишь с Коммунистической Левой. Социалистический Союз Каталонии не желал формирования партии оппозиционной Эскерре, союзником которой он был с 1931г. Официальная компартия не желала объединения с “ренегатами” из Блока и “предателями” из Коммунистической Левой. В то же время, она настаивала на присоединении к Коммунистическому Интернационалу, чего не могли принять Левая и Блок.

     Летом следующего года все эти каталонские организации (кроме Блока и Левой, конечно) объединятся в Объединенную Социалистическую Партию Каталонии, которая вступит в III Интернационал и, фактически, будет каталонским отделением КПИ. Блок и Коммунистическая Левая организовали ПОУМ. Но прежде чем остановиться на этом, упомянем еще об одном объединительном переговорном процессе.

     В начале августа 1935г. Сантьяго Каррильо предложил блокистам вступить в ИСРП, чтобы помочь левому крылу партии, возглавляемому Ларго Кабальеро, исключить из нее центристов, сторонников Индалесио Прието, и правое крыло Хулиана Бестейро. Маурин ответил, что он склонен предполагать скорее победу правого крыла. В случае вступления в ИСРП Блок был бы подчинен правому руководству и не смог бы выполнять свои революционные задачи. Последовала публичная полемика Маурина и Каррильо, за которой с интересом следили товарищи первого по партии. Маурин обозначил в конце этой полемики условия, на которых Блок согласился бы объединиться с ИСРП:

     1. “Признание Рабочего Альянса как органа борьбы, обеспечивающего единство действий на первом этапе; потом как органа руководства восстанием, затем как инструмента власти.

     2. Необходимость профсоюзного единства, закрепленного образованием единого центрального руководства.

     3. Настоящая революция является демократически-социалистической. Вследствие этого, по аграрному и национальному вопросу будет принята именно классическая точка зрения большевизма.

    4. Объединенная партия будет сформирована полностью однородной и без фракций”.²¹

    Разумеется, социалисты не могли пойти, например, на объединение УГТ и СНТ. Так или иначе, но Каррильо вскоре, с делегацией Социалистической Молодежи, отправился в Москву, где стал “новообращенным” сторонником Коминтерна. После этого его организация слилась с Коммунистической Молодежью, образовав Объединенную Социалистическую Молодежь и вступив в Коммунистический Интернационал Молодежи, подчиненный Коминтерну, т.е. Москве. Легко себе представить судьбу членов Блока, если бы они приняли приглашение Каррильо вступить в ИСРП. Ведь во время гражданской войны вожак испанского комсомола будет одним из самых активных реализаторов сталинской политики в рядах КПИ, политики еще более правой, чем та, которую проводили Прието и Бестейро, которых он хотел исключить из ИСРП при помощи Блока.

   А тем временем процесс объединения Левой и Блока приближался к концу. Далеко не все блокисты были этому рады. Число сторонников Нина было в 10-15 раз меньше чем у Маурина. По всей стране насчитывалось порядка четырехсот членов Коммунистической Левой Испании (Жан Ру, который был послан в Испанию с информационными целями Международным секретариатом IV Интернационала, представляет в своем итоговом докладе цифры в 1,5-2 раза большие²²), причем в самой цитадели Блока, в Каталонии, их было около дюжины. Но в этом и был интерес Блока, который имел мало сторонников за ее пределами. Ведь у Левой была сотня активистов в Мадриде, около пятидесяти человек в Астурии и Бильбао и несколько влиятельных рабочих кружков в некоторых других районах. Хотя у Левой почти не было связей с рабочим движением. К тому же члены Блока опасались: не хотят ли сторонники Нина осуществить “энтризм” в его ряды вместо соцпартии. Но Левая уже разорвала свои отношения с Троцким, и ее стремление к объединению было вполне искренним, тем более, что они устали от постоянной изоляции и положения изгоев и рады были поучаствовать, наконец, в массовой работе.

      Маурин, который и вел переговоры с Нином, верил в эту искренность. Он писал в своем письме В. Альбе из Нью-Йорка 29 февраля 1972г.: “Переговоры велись Нином и Маурином. Без затруднений. Нин официально порвал свои отношения с Троцким, и Маурин был убежден, что Нин был искренен, и что он не старался проникнуть в организацию классическим большевистским способом. Главной темой было: международная независимость; нет контактам с Троцким. Нин согласился”.²³

Маурину пришлось применить все свое влияние, чтобы убедить своих сторонников в необходимости объединения. Единственную уступку, которую согласился сделать Маурин, было изменение названия партии, о чем он позже сожалел.

     Подпольный учредительный съезд ПОУМ, Рабочей Партии Марксистского Объединения, прошел 29 сентября 1935г. в окрестностях Барселоны. Присутствовало 150 делегатов. Съезд был скорее ритуальным. Новое название партии, как и ее политические тезисы уже были подробно обсуждены в низовых парторганизациях, и без проблем были одобрены съездом. В этот момент ПОУМ, согласно данным В. Альбы, насчитывала около 7 тыс. членов, и через полгода вырос до 10 тысяч (другие авторы дают несколько меньшие цифры). Она также контролировала профсоюзы численностью 60 тысяч человек.²⁴

     Новая организация, тем не менее, по-прежнему страдала от своей малочисленности и территориальной ограниченности, по преимуществу Каталонией. Но на фоне КПИ и ИСРП она, несомненно, была сильна своими интеллектуальными кадрами. Джордж Оруэлл, сражавшийся в годы войны в рядах поумовского ополчения, характеризовал ее как “одну из тех раскольничьих коммунистических партий, которые появились в последнее время во многих странах, как оппозиция сталинизму … В численном отношении это была небольшая партия, не имевшая существенного влияния за пределами Каталонии. Она была сильна исключительно большим числом политически сознательных членов в ее рядах”.²⁵ Главной ее бедой, однако, оставался центризм, колебания между тем, что можно условно назвать сталинизмом и троцкизмом, попытки всех объединить и на всех “повлиять”, сдвигая их влево. Но об этом речь пойдет позже. Сейчас лишь упомянем о шагах, предпринятых ПОУМ вскоре после своего образования.

     Как раз в это время политическая жизнь Испании начинает быстро набирать обороты. Правительственные кризисы, которые не могли уже найти своего разрешения в рамках парламентского большинства, привели к роспуску кортесов и легализации деятельности революционных организаций. Одновременно, эти события похоронили идею Рабочего Альянса. Социалисты создали избирательную коалицию с левыми республиканцами. К ним присоединились коммунисты с новоиспеченной (Коминтерном) идеей Народного Фронта, которая была принята, что было первой победой КПИ за столь долгий срок.

     ПОУМ попыталась противопоставить ей идею Рабочего избирательного Фронта. Письмо с предложением его организации было отправлено 4 ноября 1935г., но оно осталось без ответа. Отмечая, что “в составе Народного Фронта единственный, кто делает уступки – это пролетариат, что такой Фронт представляет собой неэффективную тактику против фашизма”²⁶, руководство партии принимает все-таки решение о вступлении в его состав. Это вызвало со стороны Троцкого и его соратников открытое обвинение в предательстве, и его отношения со своими бывшими товарищами, вошедшими в состав ПОУМ, и без того нерегулярные, почти прекратились.

     Тем не менее, желание получить парламентскую трибуну, было реализовано лишь в лице Маурина, прошедшего по списку Народного Фронта в Барселоне. Еще два представителя ПОУМ остались без поддержки своих “союзников” по избирательному блоку: в Кадиксе КПИ выставила своего кандидата против Хулиана Горкина и была поддержана республиканцами; в Теруэле, наоборот, КПИ поддержала республиканского кандидата, выдвинутого в противовес Нину.

     Таков был итого деятельности ПОУМ в тот момент, когда социально-политический кризис в Испании устремился к своей кровавой развязке.

 

Примечания

1.      «Политпросвет», №3, 1997, стр. 14 или стр.... настоящего издания. В своей статье я дал расшифровку ПОУМа, как Марксистской партии рабочего единства (там же, стр.3 или стр.….настоящего издания), взятую из книги Роговина В.З. «1937» (стр. 311). Впрочем, в книге  «Мировая революция и мировая война», Роговин, возвращаясь к испанским событиям, дает уже верный перевод названия этой партии.

2.      V. Alba, “Histoire du POUM. Le marxisme en Espagne (1919 – 1939),”, Édinions Champ Libre, Paris, 1975, p. 33

3.      «Бюллетень оппозиции», 1931, №19, стр. 35

4.      V. Alba, стр. 30

5.      Там же

6.      Там же

7.      Там же, стр. 43

8.      Там же, стр. 45

9.      Там же, стр. 46

10.  Там же, стр. 58 – 59

11.  Там же, стр. 70 – 71

12.  Там же, стр. 71

13.  Там же

14.   Victor Alba, Stephen Schwartz “Spanish Marxism versus Soviet Communism. A History of the POUM,” Transaction Boors, New Brunswick ( USA ) and Oxford ( UK ), 1988, p. 40

15.  Там же, стр. 41

16.  Leon Trotsky “La révolution espagnole (1930-1940)”, textes recueillis et présentés par Pierre Broué, Édinions de Minuit, Paris , 1975, p. 259

17.  V. Alba, стр. 77

18.  Там же, стр. 80

19.  Там же, стр. 85

20.  Там же, стр. 99

21.  Victor Alba and Stephen Schwartz, стр. 82

22.  Leon Trotsky “La révolution espagnole (1930-1940)”, стр. 607

23.  Victor Alba and Stephen Schwartz, стр. 90

24.  Там же, стр. 95

25.  Цит. по: В.З. Роговин «1937», М. 1996, стр. 317-318

26.  Victor Alba and Stephen Schwartz, стр. 97    

 

Следующая глава